- Привет.
Долгая пауза.
Мана почесала нос.
Она покрыла ногти черным лаком Chanel из
ограниченной коллекции La Vernis - Ханна помнила время, когда они купили две
бутылочки в Сефоре.
Воспоминание почти вызвало у Ханны слезы.
Без Моны Ханна ощущала себя прекрасным нарядом
без соответствующих аксессуаров, "отверткой" без водки, айподом без
наушников.
Она просто ощущала себя неправильно.
Ханна вспомнила то лето после восьмого класса,
когда она потащилась с матерью в ее командировку.
Сотовый Ханны там не принимал, и когда она
вернулась, на телефоне было двенадцать голосовых сообщений от Моны.
- Было странно не говорить с тобой целый день,
так что я решила вместо этого рассказать тебе все в сообщениях, - сказала Мона.
Она долго прерывисто выдохнула.
T-Mobile чрезмерно пах ковровым очистителем и
потом, - Ханна надеялась, что нее ее.
- Я видела послание, которое мы однажды
написали на крыше твоего гаража, - выпалила она.
- Ну знаешь, ХМ+МВ=ЛЛЛЛЛПН? Его можно увидеть
с неба.
Ясно как день.
Мона казалась пораженной.
Ее выражение смягчилось.
- Правда?
- Ах-ха.
Ханна уставилась на один из рекламных плакатов
T-Mobile напротив.
Это было низкосортное фото двух девушек,
хихикающих над чем-то в их телефонах.
Одна была шатенка, другая блондинка - как
Ханна и Мона.
- Все так запутанно, - тихо сказала Ханна.
- Я даже не знаю, как это все началось.
Мне жаль, что я пропустила Другодовщину, Мон.
Я не хотела зависать со своими старыми
друзьями.
Я не сближаюсь с ними.
Мона опустила подбородок на грудь.
- Нет?
Ханна едва услышала ее за детским трамвайчиком, который как раз загромыхал
возле магазина T-Mobile.
Ехал всего один пухлый, выглядящий несчастным
мальчик.
- Нисколечки, - ответила Ханна, когда детский
трамвай проехал.
- Мы просто... с нами произошли странные вещи.
Я не могу объяснить всего прямо сейчас, но
если ты будешь ко мне снисходительна, я скоро смогу тебе рассказать.
Она вздохнула.
- И ты знаешь, что я бы не сделала ту надпись
в небе специально.
Я бы не сделала этого с тобой.
Ханна коротко, пискляво икнула.
Она всегда начинала икать перед тем, как
расплакаться, и Мона об этом знала.
Рот Моны дернулся и на секунду сердце Ханны
подпрыгнуло.
Может, все еще будет хорошо.
Выглядело так, как будто в голове Моны
происходила перезагрузка программы "крутая девчонка".
На ее лицо вернулось глянцевое и уверенное
выражение.
Она выпрямилась и холодно улыбнулась.
Ханна точно знала, что делает Мона - они
договорились никогда, никогда не плакать на людях.
У них даже было правило об этом: стоило им
всего лишь подумать, что они сейчас заплачут, они должны были сжать ягодицы,
напомнить себе, что красивы, и улыбнуться.
Несколько дней назад Ханна сделала бы то же
самое, но сейчас она не видела смысла.
- Я скучаю по тебе, Мона, - сказала Ханна.
- Я хочу, чтобы все было, как раньше.
- Может быть, - чопорно ответила Мона.
- Посмотрим.
Ханна попробовала вызвать улыбку.
Может быть? Что значило это "может
быть"?
Когда Ханна свернула на свою подъездную дорожку, она увидела патрульную машину
Уилдена рядом с лексусом своей матери.
Внутри она нашла свою маму и Даррена Уилдена,
прильнувших на диване, смотрящих новости.
На кофейном столике была бутылка вина и два
бокала.
Взглянув на футболку и джинсы Уилдена, Ханна
догадалась, что супер-коп не был сегодня вечером на дежурстве.
В новостях опять транслировали слитое видео с
их пятеркой.
Ханна прислонилась к дверному косяку между
гостиной и кухней, и смотрела, как Спенсер увивается вокруг бойфренда своей
сестры, Йена, а Эли сидит в углу дивана и выглядит скучающей.
Когда запись закончилась, на экране появилась
Джессика ДиЛаурентис, мама Элисон.
- Тяжело смотреть это видео, - сказала миссис
ДиЛаурентис.
- Все это заставляет нас пройти через наши
страдания снова и снова.
Но мы хотим поблагодарить каждого в Розвуде -
вы все были такими замечательными.
Время, которое мы провели здесь для
расследования, заставило меня и моего мужа осознать, как много мы пропустили.
На короткую секунду камера показала людей за
миссис
ДиЛаурентис.
Одним из них был офицер Уилден, разодетый в
полицейскую форму.
- Вот и ты! - воскликнула мама Ханны, сжимая
плечо Уилдена.
- Ты великолепно смотришься в камере.
Ханну затошнило.
Ее мама не была так взволнована даже в прошлом
году, когда Ханну провозгласили Королевой Снежинок и она поехала на пароме на
Филадельфийский конкурс лицедеев.
Уилден обернулся и заметил присутствие Ханны в
дверном проеме.
- Ох.
Привет, Ханна.
Он слегка отодвинулся от миссис
Марин, как если бы Ханна только что поймала
его делающим что-то неправильное.
Ханна проворчала "привет", затем
развернулась, открыла буфет и достала банку арахисового масла Ритц Витц.
- Хан, тебе принесли пакет, - позвала ее мама,
уменьшая громкость телевизора.
- Пакет? - повторила Ханна с полным ртом
крекеров.
- Ага.
Он был на ступенях у двери, когда мы пришли.
Я положила его в твоей комнате.
Ханна понесла банку Ритц Битц с собой вверх по
лестнице.
Напротив ее бюро, прям рядом с собачьей
постелью от Гуччи ее карликового пинчера Дот, действительно была большая
коробка.
Дот выскочила из кровати, виляя крошечным
шишкообразным хвостиком.
Пальцы Ханны дрожали, когда она маникюрными
ножничками разрезала упаковочную ленту.
Когда она разорвала коробку, по комнате
каскадом разлетелись несколько слоев тонкой упаковочной бумаги.
