Сомнений нет: по моему коридору определенно кралась Хелен. Я знаю бабушкин дом как собственную косу. Вот скрипнула третья ступенька, а вот щелкнула пятая – там чуть выступает дощечка. Вот медленно и почти неслышно поворачивается защелка, а вот открывается дверь.
Досчитав до десяти, я рванула следом.
– Куда это ты направилась, – хмыкнула я, выглядывая из-за колонны.
Впрочем, быстро стало ясно, что Хелен спешит к лифту, ведущему в мир смертных. Ладно, Хелен, на что ты рассчитываешь? Неужели можно быть такой идиоткой?
Под заливистый и немного театральный храп мойр бывшая смертная проскользнула в лифт, и тот со свистом унесся. Клото приоткрыла один глаз.
– Ну как? Убедительно мы храпели?
– Да, – скривилась я, прочищая ухо, – только громко, как будто самолет взлетает.
– Годы тренировок!
– Ну и стерва эта бывшая Смерти, – проскрипела Лахеса.
Едва лифт вернулся, я быстро прошмыгнула внутрь, чтобы не узнать ничего нового о нынешней. И пусть Макс настоятельно просил остаться, теперь его приказы носили характер рекомендаций. А к рекомендациям я и в лучшие годы не прислушивалась.
Пока кралась за Хелен по темному и пустому торговому центру, размышляла, какая у нее могла бы получиться красивая история.
Хрупкая и прекрасная смертная девушка влюбляется в бессмертного парня. Ради нее он готов отречься от вечной жизни и собственной сущности, но она не позволяет любимому жертвовать собой и обрекает себя на вечное одиночество. Однако через многие сотни лет, в очередном воплощении, неожиданно для всех становится бессмертной.
Второй акт, элемент драмы: у ее бывшего новая подружка. Воссоединение влюбленных невозможно, но Хелен счастлива, что ей дали шанс войти в новый мир. Она заводит новых друзей, становится настоящей бессмертной, и Макс бросает свою швабру (то есть меня), чтобы вернуться к первой и единственной настоящей любви.
Зал рукоплещет, бабушка вытирает слезы кружевным платочком. Об этом написали бы книги и сняли кино. А я бы рыдала в комнате, объедаясь мороженым, и снова ругалась с Офелией из-за косметики.
Но вместо того, чтобы так изящно и красиво войти в жизнь Смерти, Хелен выбрала другой путь.
Ей не понравилось то, как принял ее наш мир. Возможно, она ждала всеобщего восхищения, а получила лишь легкое удивление и слабый интерес к смертной жизни. А может, разозлилась, что Макс не ждал ее вечность. Хотя, если она его бросила, какие могут быть претензии?
Но как бы то ни было, едва Хелен поняла, что у нас со Смертью что-то есть, она назначила меня главным врагом и лишь выжидала нужный момент, копя внутри злобу. Каков был ее план? Улизнуть из бабушкиного дома и связаться с Голодом? Дунуть в его дурацкую трубу, чтобы насолить бывшему и его новой пассии?
Воистину женская месть бессмысленна и беспощадна. Дурочка даже не понимала, что ей тоже придется жить в проклятом мире, который она намеревалась помочь создать.
Макс все понимал. Он догадался о сущности Хелен гораздо раньше меня, но почему-то это знание только радовало. Я вообще чувствовала слишком неприличный подъем сил для такой серьезной ситуации.
На улице Хелен ткнулась сначала к одному телефонному аппарату, потом к другому. Не сомневаюсь, что Персефона рассказала, как найти Голода и компанию. Но наивная Хелен слишком долго шаталась по бессмертным мирам: телефонные автоматы давно стояли отключенные, весь мир перешел сначала на сотовую связь, а потом и на беспроводной вай-фай.
Пока Хелен истерично носилась по площади перед торговым центром, я гуглила все вероятные места их встречи с Голодом.
Персефона, как сказал Макс, была выбрана не случайно. Редкий обитатель подземного мира поднимался наверх. А вот Аидова женушка делала это регулярно. Голоду было принципиально важно заручиться поддержкой кого-то из свиты Аида. А все почему? Потому что Голод хорошо учил географию и знает, что именно под царством Аида находится Тартар – бездна с чудовищами.
– Одни гекатонхейры добавят нам проблем, – заметил отец, когда мы прорабатывали план.
– Гекатон чего?
– Я оставлю тебя еще на один год в академии, если ты скажешь, что никогда о них не слышала. Они стерегут Кроноса и остальных.
– Кроноса давно расчленили. Какой дурак полезет в бездну, чтобы собирать гигантский мясной пазл?
Очевидно, этот идиот – Голод. В моей голове мгновенно родился план просто подождать, пока он пробудит Кроноса и тот его сожрет, но Смерть с папой почему-то не одобрили. Пришлось идти длинным путем – по следам Хелен.
Не прошло и часа, как по пустой парковке разнесся скрип шин. Возле Хелен затормозила спортивная машина, за рулем которой я рассмотрела Нину. Вот ведь везучая коза! Мы обе связались со всадниками, причем я-то с хорошим, а красную машинку получила все равно она. Несправедливость высшего уровня.
Так вот, для пробуждения самых страшных монстров из глубин Тартара Голоду нужны были:
1. Хелен, Ангел Апокалипсиса.
2. Труба – мощный артефакт, который призовет чудовищ.
3. Место, где можно устроить апокалиптическую вечеринку.
Именно для последнего пункта Голод и завербовал Персефону: чтобы попасть как можно ближе к бездне.
Когда машина скрылась из вида, я достала смартфон и набрала папин номер.
– Птичка вылетела из гнезда, прием-прием, Чума, это Катастрофа, повторяю: птичка вылетела из гнезда.
– Джульетта, какая еще птичка?!
– Голубь, я думаю. Это они вечно нормальным людям на головы срут.
– Хватит придуриваться. Возвращайся.
Надо было звонить Максу, у него с чувством юмора получше. А еще погоняло классное: я дала ему позывной «Капец».
Конечно, на глобальный махач меня никто не звал, но благодаря тактической ошибке Смерти и Харона я туда все же попала. Как? Это было несложно: едва я вернулась в академию, застала там мечущуюся по сторонам Лору.
– Я – преемница всадника! Лучшая ученица Смерти! Я десятилетиями готовилась к тому, чтобы сначала занять место ректора, а затем и всадника! А они! Они! Они!
У нее чуть пар из ушей не пошел.
– А они не взяли тебя на главное событие года. Я хоть и не готовилась в преемницы Макса, меня уже в третий раз оставляют не у дел. И что? Будем, как послушные жены, просто грызть маникюр в академии? Пока они там предотвращают апокалипсис?!
– Что ты предлагаешь?
– Харон опытом делился?
Лора удивленно подняла брови.
– В смысле: грести умеешь?
* * *
О безмятежный Стикс! Поэты воспевали мрачную тоску, что охватывала их при виде реки, но я чувствовала только сырость и приближение неприятностей. Мы с Лорой изо всех сил работали веслами, чтобы успеть к началу заварушки. По карте все было верно, но на местности результаты не впечатляли: ни бережка, ни маяка. И лодка посреди бескрайней темной воды со стелющимся туманом.
