Глава 6
Хэдли проснулась от жуткой вони немытого тела. Она едва-едва приоткрыла один глаз, осмотрелась: на кровати сидела тётя Шарман. Хотя старуха, как всегда, нарядилась в легкомысленное платьице небесно-синего оттенка, Хэдли бросилось в глаза, как обвисла морщинистая кожа у неё на шее. Девочка зажмурилась, повторяя про себя: «Пошла прочь, пошла прочь, пошла прочь!»
Твёрдый палец больно вонзился ей под рёбра. Раз! И ещё раз! И ещё! Хэдли не выдержала и охнула.
– Проснулась? – Кровать заскрипела, когда тётя Шарман наклонилась к девочке. – Хэдли, милочка! Ты проспала целый день. Пора вставать.
Хэдли села и протёрла заспанные глаза.
– Который час?
Глупый вопрос: как в Гримм-хаусе можно узнать, который час? Впрочем, здесь действительно никого не интересовало время.
– Час для подъёма, мелкая прогульщица, – тётя Шарман брезгливо потрепала девочку по руке. Седые кудряшки смешно подскочили, когда она дёрнула головой куда-то в сторону. – Максин уже давно хотела тебя разбудить, но я возразила, что тебе нужен отдых.
– И я правда очень устала, – призналась Хэдли, потягиваясь. – А теперь очень голодна.
– Конечно, голодна! – улыбнулась тётя Шарман.
– Как вкусно пахнет, – Хэдли принюхалась, повернув голову к двери. – Индейка?
– И не просто индейка! Настоящий праздничный обед в День благодарения! – сказала тётя Шарман. – Фаршированная индейка с картофельным пюре с подливой, ямс, клюква в сахаре на десерт. Объедение!
– И тыквенный пирог? – у Хэдли забурчало в животе.
– Лучший тыквенный пирог, какой тебе доведётся попробовать! – тётя Шарман встала и хлопнула в ладоши. – И взбитые сливки напоследок! Или мороженое. Или и то и другое. Как пожелаешь.
– Но День благодарения ещё не наступил, – вдруг смутилась Хэдли. – Или уже наступил?
– Нет же, глупышка. День благодарения не наступил. Просто у нас праздник.
Праздник? Хэдли живо соскочила с кровати. Это могло значить лишь одно.
– Мои родители нашлись? – её накрыло волной радости. Уж теперь-то она в два счёта окажется дома!
– Родители? Нет. Их не нашли, – тётя Шарман надулась. – Поверить не могу, что ты никак их не забудешь. Уже столько времени прошло! – старуха сняла с платья невидимую пушинку. – Что это тебе взбрело в голову?
– Я подумала, что… – Хэдли не смогла договорить из-за комка в горле. В глазах вскипели слёзы. Она подумала, что уже никогда не узнает правды о своих родителях. Но в то же время не могла себе представить, что больше никогда их не увидит, не окажется снова в семейных объятиях Брайтонов.
Зато она могла как наяву представить их в первом ряду в зале во время репетиции: папа произносит её имя, а она в ответ делает реверанс. Оба улыбаются, и мама шлёт воздушные поцелуи. И от фигур мамы и папы струится поток любви – словно лучи тёплого света.
Хэдли всегда опиралась на веру в то, что они где-то ждут её в этом мире. А вот теперь надо привыкать к тому, что их нет. Может быть, это навсегда. Может быть, она так и не сумеет сказать им, как сильно их любит и как благодарна за любовь и заботу. Она перевела взгляд на тётю Шарман, которая, приоткрыв рот, ждала окончания фразы, но получилось нечто невнятное:
– Мммпф я не… – ей пришлось прокашляться.
– Ну, что там опять? Признавайся, негодница! – тётя Шарман сердито подбоченилась. Судя по всему, её доброго расположения хватило ненадолго.
Хэдли наконец совладала с голосовыми связками и произнесла:
– Я скучаю по маме и папе.
– Ну ты и плакса! – фыркнула тётя Шарман. – Ах-ах, фу-ты ну-ты! – она грубо дёрнула девочку за руку. – Нашла о ком жалеть! Вставай скорей! Посмотри, какой пир я приготовила!
Так они и спустились вниз: тётя Шарман волокла Хэдли за собой. На чавкающей от влаги ковровой дорожке, покрывавшей лестницу, босые ноги девочки то и дело скользили, она едва не упала. Наконец они миновали последний лестничный пролёт, чуть не бегом повернули в коридор и припустили дальше, до парадной столовой. В мрачной комнате с обшитыми панелями стенами был накрыт длинный стол с праздничной скатертью, роскошным сервизом и свечами в высоких подсвечниках.
В центре стола красовалась золотистая индейка, обложенная всякими вкусностями на гарнир. Угощений было столько, что хватило бы на десятерых. Ягоды были украшены ломтиками апельсина. Над столом поднимался ароматный парок, а картофельное пюре было закручено кокетливой спиралью. Тётя Шарман втащила Хэдли внутрь, и при виде всей этой роскоши у девочки буквально потекли слюнки.
– Где моё место? – спросила Хэдли, рассматривая три стула.
Она пошла вокруг стола, любуясь искусной сервировкой. Запах стоял такой, что впору было сойти с ума.
В дверях показалась тётя Максин и погрозила ей пальцем:
– Не спеши. Сперва танцы, потом еда.
Хэдли перевела дух, набираясь отваги. Наслушавшись рассказов Иглы о детях, превратившихся в пепел, она решила больше не танцевать перед тётками. Она не совсем поняла, о чём толковала Игла, и ещё меньше склонна была ей верить, но ведь это было единственным, что она как-то могла контролировать. И почему тётя Максин и тётя Шарман так упорно требовали от неё танцев? Это действительно было странно.
– Кажется, я растянула лодыжку. Очень болит, – сказала она. – Пожалуй, сегодня мне нельзя танцевать. Может быть, завтра, – добавила она в надежде, что тем временем сумеет найти способ удрать из этого дома.
– Ты растянула лодыжку? – вскричала тётя Шарман. – И когда же это случилось? – она подтащила стул и толкнула на него Хэдли. Плюхнулась на пол сама, ухватила ноги Хэдли и принялась их выкручивать во все стороны.
Хэдли слишком поздно спохватилась, что должна соответственно реагировать:
– Ох! – но прозвучало это совсем неправдоподобно.
– Всё у неё в порядке, – твёрдо заявила тётя Максин. – Ты будешь танцевать, Хэдли, прямо сейчас, иначе никакого обеда.
– Моя учительница запрещает давать нагрузку на растянутую ногу.
– Твоя училка – дура. И ты с ней заодно, если надеешься, будто я куплюсь на такую чушь, – тётя Максин повелительно махнула рукой в сторону холла. – Хватит. Ступай танцевать, – она так и пыхтела от ярости.
Хэдли встала и с тоской покосилась на еду. Ну что они сделают, если она по-быстрому проглотит хотя бы ложку? Эти тётки на миллион лет старше! Где им за нею угнаться! И если она побежит вокруг стола, то успеет по кусочку схватить почти с каждого блюда.
