– Получена телеграмма с «Лены», – как ему казалось, четко и по-военному «доложил» Брылькин, которому за невиданную скорость и точность чтения и передачи сообщений прощалось почти все, – в квадрате Буки сто сорок восемь замечено восемь транспортов, ход восемь узлов, курс зюйд-вест-вест.
– Николай Илларионович, дорогой, – укоризненно начал очередную лекцию командир корабля, – сколько раз вам говорить, будьте внимательнее. Ну сами подумайте, с чего бы японцам посылать сразу восемь транспортов вместе? Такого никогда не было. Вы с какой цифрой могли восьмерку перепутать?
– Я могу перепутать нос с кормой у парохода, это да, – кроме близорукости, малого роста и большой лысины, Брылькин отличался занудным характером, на телеграфе начальство кое-как терпело его, как первоклассного специалиста, и «на войну» отправило с удовольствием и тайной надеждой: авось оттуда вовсе не вернется, – но за точность приема текста телеграммы я ручаюсь всегда. Кроме того, с «Лены» продублировали цифру текстом, как будто знали, что вы не поверите.
– Тогда прошу прощения. Хотя ничего и не понимаю, надеюсь только это не очередной дурацкий розыгрыш Рейна, с него станется, – пожал плечами командир крейсера. – В машине! Поднять пары для полного хода. Штурман! Константин Викторович, будьте любезны, дайте курс на пересечку транспортов и время, когда мы до них дотопаем. Команда имеет время обедать, пробу на мостик. Но сразу после еды всем разойтись по боевым постам.
Однако через пять минут исчезнувший с мостика Брылькин вернулся с новым бланком, который на этот раз отдал молча. После стандартной кодированной части телеграммы «КВ Б149 Т6 шесть Х 9 КУ SWW» шел нормальный текст. «Ухожу 18 узлах курсом NO 20. Преследует броненосный крейсер типа „Идзумо“. Удачи с транспортами. С ними остался один миноносец». Первая часть была деловой и понятной – уточнялось местоположение и курс транспортов. А вот вторая… вторая озвучивала смертный приговор «Лене» и последнюю волю ее командира.
Рейн прекрасно понимал, что уйти от «Идзумо» до заката ему не удастся. Он понимал и то, что, попытайся «Аврора» его защитить, дело кончится утоплением не вспомогательного крейсера, а полноценного. А, собственно, «Лену» «Идзумо» все равно утопит, только на пару часов позже. Поэтому он предлагал Засухину не обращать внимания на догоняющий «Лену» броненосный крейсер и идти топить оставшиеся без охраны транспорты.
Но командир «Авроры» после недолгого раздумья его план несколько скорректировал.
* * *
На мостике «Идзумо» каперанг Идзичи Коно потирал руки от нетерпения. Наконец-то Рейн попался. И попался ему – Идзичи! Для начала он удачно прикрылся транспортами и подпустил русский вооруженный пароход почти на пять миль, а потом, неожиданно выскочив из-за линии купцов, стал его преследовать. Его натолкнул на этот тактический финт рассказ командира «Адзумы» Фудзии, сигнальщик которой тоже не сразу опознал за транспортом «Аврору». Они вместе «загорали» в Сасебо почти месяц, пока их крейсера стояли в доках.
Камимуре пришлось тогда перенести флаг командующего Второй боевой эскадрой с его «Идзумо» на наименее поврежденный «Ивате», а сама эскадра после памятного боя «усохла» с пяти лишь до двух боеспособных кораблей. Третьим в их невеселой компании командиров «крейсеров-инвалидов» стал каперанг Мацучи с «Якумо». Но если «Идзумо» за этот месяц привели в порядок и он шел на соединение с главными силами в Мозампо, то остальная пара пока прочно оккупировала доки Сасебо. На «Якумо» только начался монтаж подачи для 10-дюймового орудия, которое должно было вскоре прибыть из Чили, а вот «Адзума»…
В случае с ней руки разводили все. Менять главный вал было не на что. Заказать новый во Франции не удалось из-за оговаривавшихся французами сроков, а в Японии никто не брался изготовить что-либо подобное. Оставались американцы, но как подвигается торг, офицеры в Сасебо пока не знали. Своими силами нагревать и выпрямлять родной – опасно, может треснуть. И будет не погнутый вал, а вообще никакого. Его демонтировали с крейсера, что тоже было не просто, но что с ним делать дальше – пока не решили…
Однако сейчас наступал час его личного триумфа. Идзичи понял, что Камимура был прав, и он не зря плелся на восьми узлах вместе с трампами. Да, это отсрочило соединение с флотом на пару дней, но зато он наконец-то утопит эту насолившую Японии и императору треклятую «Лену». А она, в свою очередь, не сможет помешать доставке под Артур новой партии осадных 11-дюймовых гаубиц. Ведь будь в эскорте одна «Чихайя», как планировалось изначально, Рейн мог бы и рискнуть. И, памятуя его прошлые «художества», наверняка не отступил бы до потопления пары транспортов.
Первая дюжина тяжелых орудий, которых в Японии и было всего-то несколько десятков, была потеряна вместе с транспортами во время неожиданного выхода русских сразу после расчистки фарватера. Но эта будет доставлена к Порт-Артуру и расстреляет их броненосцы прямо в гавани. Армия наконец-то раскачалась и, прорвав оборону русских, продолжает продвижение к вражеской крепости. А порт Дальний хотя и остается в русских руках, но, отрезанный от основных сил и лишенный подвоза, без нормальных укреплений и запасов, вряд ли продержится долго.
* * *
На правом крыле мостика «Лены» Рейн отдал приказ выдать команде двойную винную порцию. Всем желающим, кроме комендоров. Наблюдать за догоняющим японцем было удобнее отсюда. А паче кто пожелает, то можно и тройную, он прекрасно понимал, что часы его корабля сочтены. При всей горячности натуры, он прекрасно умел оценивать шансы на успех. Зачастую именно его предельно расчетливые, на грани фола, действия и принимались окружающими за безрассудный риск.
Но одно дело – надеяться при поддержке «Авроры» догнать и торпедировать тяжело поврежденную «Адзуму». Столкновение же с абсолютно исправным броненосным крейсером, идущим с полными угольными ямами и погребами боезапаса, – это смерть и для одинокой «Лены», и для «Авроры», если та вздумает вмешаться. Именно поэтому он, в своей последней радиограмме намекнул Засухину, что «Аврора» должна идти топить грузовые пароходы. Приказывать старшему по должности он не мог, но оставалось надеяться, что намек поймут правильно. Тогда гибель его корабля не будет напрасной.
Первый пристрелочный залп японца лег недолетом в милю, дистанция была запредельна даже для восьмидюймовок. Пока. Но с каждым часом он приближался на 10–15 кабельтовых, и через час снаряды начнут долетать. А через три – придется взрывать погреба или идти в торпедную атаку. Что тоже закончится гарантированной гибелью «Лены».
– Трехтрубный корабль на горизонте! На зюйдвест! – донесся с марса крик сигнальщика.
Мгновенно перебежав на левое крыло мостика, Рейн стал, тихо матеря клубы дыма, мешающие наблюдению, вглядываться в горизонт. Так… И кто трехтрубный мог к нам сюда еще пожаловать? Идет контркурсом, флага отсюда не разглядеть, сигнальный из-за нашего дыма даже дым на горизонте прошляпил, только корабль и заметил, не иначе о последней в своей жизни винной порции замечтался, шельмец. Англичанин? Вряд ли… Или японец, может быть, они наш опыт парной охоты переняли? Или…
