На мостиках русских кораблей всем было ясно: с японцем кончено. Вот он перед ними – первый, идущий ко дну в этой войне вражеский броненосец! И еще горящий в двух местах «Петропавловск» принял три румба вправо, направляясь к медленно погружающемуся, поверженному противнику. Вот на его фок-мачте поднялись и спустились флаги сигнала. Вскоре на «Полтаве» и «Севастополе» зашевелились кран-балки, поднимая с ростр большие восьмибаночные баркасы…
Сбавив ход до трех узлов, русские корабли прошли в паре кабельтовых от того места, где, выбрасывая в воздух шипящие струи воды из открытых кингстонов, медленно уходило под воду красно-коричневое днище опрокинувшегося «Фудзи» с задирающимся все выше и выше носовым шпироном…
В 13:20, оставив японцам четыре баркаса и несколько вельботов, они дали полный ход и заспешили в сторону еще различимых на горизонте, активно перестреливающихся кораблей Макарова и Того.
* * *
Тем временем бой четырех русских броненосцев с тремя японскими развивался по совсем другому сценарию. Первой неприятностью для адмирала Макарова оказался тот факт, что даже без «старичков» скорость его отряда по факту оказалась несколько ниже, чем у оппонентов.
С одной стороны, это было объяснимо: наши корабли давно не были в доке и нормально почистить днища не могли. С другой стороны, Степан Осипович не знал, что и адмирал Того тоже не держал свои броненосцы у Эллиотов с полными ямами. Причем исходя из тех же резонов, что и Макаров при сегодняшнем его выходе. «Тормозили» же русский отряд «Ретвизан» и «Победа». И на то оказались свои, субъективные причины.
У «Ретвизана», как стало ясно из доклада Щенсновича после боя, из-за разрыва трубок пришлось вывести из действия сначала один, а потом, уже после завершения артиллерийского боя, еще два котла. А почему «Победа» не могла разогнаться свыше 16 узлов, разобрались лишь через пару дней, когда выяснилось, что у нее «скисли» три из четырех котельных вентиляторов центральной группы котлов.
Второй неприятностью стала очевидная неспособность наших артиллеристов реализовать численное большинство. Но этого и следовало ожидать! До прибытия Макарова свою лепту здесь внесли и отстой вооруженного резерва, и опасения спровоцировать японцев развертыванием интенсивной боевой подготовки. А после оного – сначала ремонт сильнейших кораблей эскадры, а затем вынужденное сидение под замком по имени «Фусо».
К 12:30 «Цесаревич» был поражен двумя двенадцатидюймовыми и не менее чем двумя десятками шестидюймовых снарядов, а «Пересвет» одним и одиннадцатью соответственно. Через пять минут Степан Осипович, убедившись, что «Микаса», несмотря на целый ряд очевидных удачных попаданий – флагман Того к этому моменту «поймал» уже три двенадцатидюймовых, из них два с «Ретвизана», и десять шестидюймовых снарядов – продолжает медленно, но верно выходить вперед, приказал поднять ход до 16 узлов. «Ретвизан» и «Победа» начали потихоньку отставать. Причем расстояние между «русским американцем» и идущим ему в кильватер «Пересветом» ощутимо сокращалось, но Степан Осипович пока не предпринимал никаких решительных действий, полагаясь на своих артиллеристов.
В последующие пятнадцать минут комендоры обеих сторон прикладывали все силы к тому, чтобы переломить ход боя в свою пользу. «Цесаревич» и «Ретвизан» вели размеренный огонь по «Микасе», в свою очередь «Микаса» и «Асахи» отвечали тем же «Цесаревичу». Оба русских броненосца-крейсера сосредоточились на концевом в японской колонне трехтрубнике – «Сикисиме». Последний, в свою очередь, с начала боя стрелял только по «Пересвету». И в итоге он-то и преуспел.
В 12:51 начиненный пикриновой кислотой снаряд главного калибра рванул в носовой части правого борта броненосца-крейсера, метрах в семи позади его клюза и в полуметре над ватерлинией. Площадь только подводной части пробоины составила более двух квадратных метров, что в сочетании с высоким ходом корабля и двумя пробитыми осколками палубами могло обернуться бедой.
Ситуация усугублялась тем, что почти там же, метрах в десяти в сторону кормы, уже имелась здоровенная дыра от такого же снаряда, по счастью бронебойного, поэтому площадь ее была значительно меньше, да и сама она располагалась выше ватерлинии метра на полтора. Но повреждения внутренних конструкций и многочисленные осколочные пробития борта, ставшие следствием взрыва этого снаряда внутри нашего корабля, серьезно осложняли борьбу за живучесть. А уж если нос его еще немного притопится…
Лишь двух попаданий снарядов главного калибра в носовую оконечность «Пересвета», абсолютно неадекватно защищенную для продолжительного эскадренного боя, хватило для того, чтобы он, как незадолго до этого японский «Фудзи», оказался на грани катастрофы. Второй раз в ходе одного боя было подтверждено на практике утверждение француза Эмиля Бертена о крайней необходимости поясного бронирования оконечностей линейных судов. Хотя бы противофугасного.
По счастью, моряки аварийной партии под начальством Петра Николаевича Тихобаева, младшего инженер-механика флагманского корабля князя Ухтомского, покинувшего к тому времени боевую рубку из-за контузии, оказались недалеко и тотчас приступили к борьбе с водой. Но о перспективах успешного итога схватки говорить было преждевременно. Водоотливные средства были запущены на полную мощность, однако удержать угрожающе погружающийся нос корабля от затопления могла только временная заделка пробоины: опустись форштевень броненосца в воду еще хоть на метр, и огромная дыра в борту окажется своей большей частью ниже ее поверхности…
Командир броненосца Бойсман, понимая, что положение крайне серьезно, немедленно запросил разрешения Макарова на снижение скорости и выход из строя. Степан Осипович, которому доложили, что «Пересвет» дважды поражен в носовую часть крупными снарядами, мгновенно оценил всю опасность положения и поднял приказ: «Скорость четырнадцать, к повороту все вдруг, фронтом, следовать флагману» и приказал рулевому закладывать циркуляцию с длинным радиусом в сторону противника.
В итоге этого маневра, если бы Того не изменил курса отряда, концевой его трио оказывался в весьма затруднительной ситуации. Конечно, японский адмирал и сам мог попытаться сделать кроссинг «Цесаревичу», но тогда его броненосцы оказались бы позади русских на пути к Бицзыво. Этого Того никак не мог допустить. И поэтому повернул также все вдруг от противника.
Макаров облегченно вздохнул: теперь «Пересвет» должен быть спасен. Так и произошло. Четыре-пять минут на правой циркуляции, приподняв над водой пробоины в его борту, позволили установить и подогнать щиты, наскоро подперев их. Конечно, о полном прекращении течи говорить пока не приходилось, нужно было вгонять клинья, раскреплять поставленные и ставить новые упоры, конопатить неплотные прилегания всем, что попадается под руку, но угроза скорой гибели корабля отступила, с этим количеством поступающей воды насосы пока справлялись.
Не изменяя радиуса поворота и развернувшись в итоге практически на обратный курс, по очередному сигналу командующего русский отряд последовал за «Победой» в сторону отдаленного сражения между «Фудзи» и тремя «полтавами». Огневой контакт с кораблями Того был временно прерван.
