Шорн молчал.
«Что с ним сделают, если его схватят? Передадут властям?»
Шорн кивнул: «Они объявили об убийстве. Если они намерены хотя бы притворяться, что соблюдают федеральные законы, им придется отдать его под суд. Как только телеки выпустят Гескампа из рук, однако, он умрет – какой-нибудь исключительно неприятной смертью. Это неизбежно. А затем начнутся так называемые „стихийные бедствия“. Еще какой-нибудь метеорит врежется в родной поселок Гескампа, что-нибудь в этом роде…»
«Почему ты улыбаешься?»
«Мне пришло в голову, что родной поселок Гескампа, Кобент, был в Лебяжьей Лощине. Его уже стерли с лица Земли. Но они придумают что-нибудь достаточно разрушительное, чтобы преподать урок – предупредить снова, что убийство телеков обходится очень дорого».
«Странно, что они вообще заботятся о соблюдении законов».
«Это означает, что они не хотят внезапных перемен. Каковы бы ни были запланированные преобразования, они хотят, чтобы они происходили постепенно и вызывали как можно меньше возмущений, чтобы им не пришлось особенно ломать голову над множеством мелких административных проблем, – Шорн нервно постукивал пальцами по столу. – Гескамп был славный малый. Хотел бы я знать, какое сообщение для меня оставили в гостинице».
«Если его схватят и накачают наркотиками, он сообщит твое имя и твой адрес. А если схватят тебя, ты станешь для них источником исключительно ценной информации».
«Не стану, пока могу крепко сжать зубы и раскусить капсулу с цианистым калием. Но меня интересует это сообщение. Если оно от Гескампа, ему нужна помощь – и нам следовало бы ему помочь. Он знает о митроксе под стадионом. Вопрос о взрывчатке может не возникнуть во время допроса, особенно если допрос ведется с применением наркотиков – но рисковать нельзя».
«Вдруг это западня?»
«Что ж… даже в этом случае мы кое-что узнали бы».
«Я могла бы получить сообщение», – с сомнением сказала девушка.
Шорн нахмурился.
«Нет, – поспешила прибавить она. – Я не имею в виду, что сама зайду в отель и попрошу мне его отдать, это было бы глупо. Но ты мог бы подписать доверенность, позволяющую предъявителю получить сообщение».
Девушка сказала подростку: «Очень важно, чтобы ты точно соблюдал указания».
«Да, барышня, я так и сделаю».
Паренек проехал по движущейся ленте до Башни Мармиона, седьмой и восьмой этажи которой занимал отель «Корт». Поднявшись на лифте до седьмого этажа, он тихонько подошел к прилавку регистратора: «Господин Шорн послал меня получить его почту». Он положил доверенность на прилавок.
Регистратор поколебался, беспокойно посмотрел по сторонам, но без лишних слов передал подростку конверт.
Паренек спустился на первый этаж, вышел на улицу, остановился и подождал. По всей видимости, за ним никто не следил. Он проехал по движущемуся тротуару на север, вдоль серых улиц Таррогата, повернул за угол и вскочил на скоростную ленту Восточного округа. Рядом по улице громыхали тяжелые грузовики и небольшие подводы, а иногда и колесные автомобили. Паренек заметил кратковременный перерыв в потоке движения, перешел на внешнюю медленную полосу и соскочил на неподвижное дорожное покрытие. Пробежав несколько шагов, чтобы сохранить равновесие, он быстро пересек улицу и, взойдя на пешеходную ленту, поехал в обратном направлении, постоянно оглядываясь через плечо. Никто за ним не увязался. Подросток проехал полтора километра до развилки скоростных полос и повернул на проспект Гранта, после чего соскочил на неподвижный тротуар, зашел за угол, остановился и выглянул из-за угла.
За ним никто не спешил.
Паренек перебежал на другую сторону улицы и зашел в кафе «Гран-Мезон».
Посередине вдоль помещения кафе тянулся буфет; столы были расставлены по обеим сторонам. Подросток прошел вокруг буфета, игнорируя стол, за которым сидела в одиночестве девушка в коричневом плаще. Он вышел с заднего входа, противоположного главному, обогнул здание по периметру и снова приблизился ко входу в кафе.
Девушка поднялась на ноги и прошла навстречу подростку на улицу. У выхода они едва не столкнулись – так, как это часто бывает случайно.
Паренек ушел по своим делам, а девушка повернулась, снова зашла в кафе и направилась в туалет. Как только она открыла дверь, у нее над головой прожужжал черный жук.
Девушка испуганно пригнулась и взглянула на потолок, но насекомое успело скрыться. Она подошла к видеофону и набрала номер.
«Как дела?»
«Получила».
«Хвосты были?»
«Нет. Я видела, как он вышел из Башни Мармиона. Я шла за ним…» – она прервалась.
«Что такое?»
Девушка сдавленно выкрикнула: «Уходи оттуда сейчас же! Скорее! Не задавай вопросов. Не задерживайся!»
Она выключила видеофон, притворяясь, что не заметила черное насекомое, прижавшееся к стеклу будки и следившее кристаллическими глазами за кнопочным циферблатом.
Опустив руку в поясную сумку, она достала одно из средств защиты, которые носила с собой, закрыла глаза и щелкнула переключателем.
Помещение озарилось белой вспышкой, ослепившей даже ее зажмуренные глаза. Девушка выскочила из телефонной будки, подобрала носовым платком ошеломленное вспышкой «насекомое» и засунула его в сумку. Миниатюрное устройство слежения оказалось неожиданно тяжелым – словно было сделано из свинца.
Нужно было спешить. Девушка выбежала из туалета и торопливо вышла из кафе на улицу.
Затерявшись в толпе, она тут же увидела, как на улицу спустились шесть аэрофургонов аварийной службы, как из них высыпали фигуры в черных с золотыми нашивками униформах, окружившие входы и выходы кафе «Гран-Мезон».
Помрачнев, девушка ехала на север по движущемуся тротуару. Телеки контролировали полицию – общеизвестный факт.
Ее беспокоило механическое насекомое, лежавшее в сумке. Оно не шевелилось, не подавало признаков жизни. Если ее предположение было верно, устройство оставалось в режиме бездействия, пока находилось в полной темноте и не могло сориентироваться.
Не меньше часа она бродила по городу, чтобы уйти от слежки – не только от шпиков в человеческом облике, но и от маленьких черных «жучков». Наконец она нырнула в узкий переулок грязного промышленного района, пробежала вверх по ступеням деревянной лестницы и зашла в унылую, но аккуратно прибранную гостиную.
В шкафу она нашла небольшую жестяную банку с завинчивающейся крышкой, осторожно засунула в нее носовой платок с завернутым в него «жучком» и плотно закрыла банку.
Девушка сняла длинный коричневый плащ, налила чашку кофе из разливочного автомата и стала ждать.
Прошло полчаса. Открылась дверь, заглянул Шорн. Его лицо осунулось и побледнело до оттенка грязноватой кости, глаза отливали нездоровым желтоватым блеском.
