«Куда они делись?» – приглушенно спросила Мэри.
«Все они спятили! – отозвался Раймонд. – Свихнулись, чокнулись, сбрендили!» Он подошел ко входу в часовню, просунул голову внутрь. И схватился за дверную раму так крепко, что побелели костяшки его пальцев.
«Что случилось?» – тревожно спросила Мэри.
Раймонд не позволил ей подойти: «Трупы… десяток – дюжина – может быть, пятнадцать тел».
«Раймонд! – они смотрели друг другу в глаза. – Почему? Каким образом?»
Раймонд покачал головой. Движимые одной и той же мыслью, они повернулись и взглянули наверх, в сторону Старого Флитвилла.
«Похоже на то, что нам придется сходить туда и узнать, в чем дело».
«Но здесь было… здесь было такое приятное место! – выпалила Мэри. – Они… они просто звери! Им должно было здесь понравиться!» Она повернулась лицом к долине, чтобы Раймонд не видел ее слезы. Запустение Нового Города огорчало ее необычайно – она своими руками складывала и белила аккуратные бордюры из камней вокруг хижин. Кто-то пинками разбросал эти бордюры, что причиняло ей боль: «Пусть флиты живут, как хотят! Грязные, бестолковые твари! У них нет никакого представления об ответственности! – говорила она Раймонду. – Никакого!»
Раймонд кивнул: «Давай сходим наверх, Мэри. Таков наш долг».
Мэри вытерла слезы: «Конечно, они тоже твари Божии, хотя я не могу понять, зачем такие нужны». Взглянув на Раймонда, она прибавила: «И не надо мне повторять, что пути Господни неисповедимы».
«Ладно», – откликнулся Раймонд. Они начали взбираться вверх по скалам, к Старому Флитвиллу. Внизу долина становилась все меньше и меньше. Белый карлик Мод поднялся к зениту и, казалось, остановился там.
Супруги остановились, чтобы передохнуть. Мэри смахнула пот со лба: «Я тоже спятила – или Мод становится больше?»
Раймонд взглянул на белое солнце: «Пожалуй, он немножко распух».
«Значит, скоро взорвется – или мы в него падаем?»
«Надо полагать, в этой системе возможно все, что угодно, – вздохнул Раймонд. – Если орбита Ореола подчиняется каким-то закономерностям, еще никому не удалось их определить».
«Значит, мы можем упасть в одно из солнц», – задумчиво заметила Мэри.
Раймонд пожал плечами: «Звезды и планеты этой системы кружились как попало много миллионов лет. Хотя бы поэтому есть повод надеяться, что Ореол не свалится в одно из солнц».
«У нас есть повод надеяться? И это все, что у нас есть? – Мэри сжала кулаки. – Если бы только на что-то можно было положиться с уверенностью – если бы только можно было на что-то взглянуть и сказать: вот это не изменится, это навсегда, на это можно рассчитывать! Но ничего такого нет! Одно этого достаточно, чтобы сойти с ума!»
Раймонд натянуто улыбнулся: «Не надо, дорогая. В Колонии и так уже достаточно проблем».
Мэри мгновенно успокоилась: «Прошу прощения… Правда, Раймонд, мне очень жаль».
«Мне все это не нравится, – сказал Раймонд. – Вчера я говорил с Берчем из Дома Покоя».
«Сколько их уже?»
«Почти три тысячи. И каждый день поступают новые, – Раймонд вздохнул. – На Ореоле что-то постоянно действует людям на нервы – в этом не может быть никаких сомнений».
Мэри глубоко вздохнула и сжала руку Раймонда: «Мы будем бороться, дорогой, мы все преодолеем! Мало-помалу приведем жизнь в порядок, как-нибудь все утрясется».
Раймонд склонил голову: «С помощью Господней».
«Мод заходит, – сказала Мэри. – Нам нужно добраться до Флитвилла засветло».
Через несколько минут им встретилась дюжина коз – их пасли больше десятка детей-оборванцев. На некоторых висели какие-то тряпки, другие носили одежду из козьих шкур, а остальные бегали голышом, открывая всем ветрам свои напоминающие стиральные доски ребра.
По другую сторону тропы паслось другое, большое стадо коз – примерно сотня – под наблюдением одного-единственного голодранца.
«Флитов не поймешь, – пробормотал Раймонд. – Двенадцать пацанов пасут дюжину коз, а сотню коз пасет один».
«Они явно страдают от какого-то психического заболевания… Как ты думаешь, безумие передается по наследственности?»
«Так или иначе, это не имеет практического значения… Уже воняет – чую Старый Флитвилл».
Мод подкрадывался к горизонту под углом, обещавшим продолжительные сумерки. Болезненно напрягая уставшие ноги, Раймонд и Мэри добрались до селения. За ними бежали беспорядочной гурьбой козы и дети.
Мэри с отвращением заметила: «Они ушли из Нового Города – опрятного, чистого – и вернулись в эту грязь!»
«Не наступай на это!» – воскликнул Раймонд, удерживая жену, чтобы она обошла лежавший на тропе гниющий труп козы. Мэри закусила губу.
Супруги нашли вождя, сидевшего на камне и неподвижно смотревшего в пространство. Он приветствовал их, не выражая ни удивления, ни радости. Стайка детей собирала нечто вроде погребального костра из хвороста и сухого древостоя.
«Что тут готовится? – с притворным энтузиазмом спросил Раймонд. – Пиршество? Пляски?»
«Четверо мужчин, две женщины. Спятили, умерли. Мы их сожжем».
Мэри взглянула на кучу хвороста: «Я не знала, что вы сжигаете мертвых».
«На этот раз их сожгут, – вождь протянул руку и прикоснулся к блестящим золотистым волосам Мэри. – Ты могла бы стать моей женой на какое-то время».
Мэри отступила и отозвалась дрожащим голосом: «Нет уж, спасибо. Я замужем за Раймондом».
«Все время?»
«Все время».
Вождь покачал головой: «Вы спятили. Скоро все вы умрете».
Раймонд строго спросил: «Зачем вы разрушаете канал? Мы чинили его уже десять раз, и десять раз флиты спускались с горы в темноте и подкапывали береговую насыпь».
Вождь поразмышлял немного: «Дурацкий канал».
«Ничего подобного! Он помогает орошать поля, помогает фермерам».
«Он все время одинаковый».
«Тебе не нравится то, что он прямой?»
«Прямой? Что такое „прямой“?»
«Тянется вдоль одной линии – в одном направлении».
Вождь посмотрел по сторонам: «Смотри – гора! Она прямая?»
«Нет, конечно».
«Солнце – прямое?»
«Послушай…»
«Моя нога, – вождь вытянул левую ногу, узловатую и волосатую. – Она прямая?»
«Нет, – вздохнул Раймонд. – У тебя кривая нога».
«Тогда почему канал прямой? Дурацкий канал, – вождь снова поджал ногу; с его точки зрения, вопрос был исчерпан. – Зачем вы пришли?»
«Флиты слишком часто умирают, – ответил Раймонд. – Мы хотим помочь».
«Пусть умирают. Не я же умираю, и не ты».
