«Хорошо, наверное, было бы там поселиться после выхода на пенсию, – заметил инспектор Кифер. – А как на Ореоле обстоит дело с рыбалкой?»
«Так себе. Зато для любителей пасти коз там раздолье!»
ПРИЗРАК РАЗНОСЧИКА МОЛОКА
С меня довольно, больше не могу. Нужно вырваться отсюда – как можно дальше от стен, от стекла, от белого камня и черного асфальта. Я вдруг поняла, какое ужасное место – город. Фонари жгут глаза, голоса лезут под кожу, как навязчивые насекомые – начинаю замечать, что люди тоже напоминают насекомых. Наглые бурые тараканы, тонконогие мужики-комары в черных брюках в обтяжку, угрюмые суетливые женщины-вши, богомолы и скорпионы, маленькие толстенькие навозные жуки, девушки-осы, скользящие мимо с ядовитой грацией, дети – отвратительные мелкие мушки… Неприятные мысли; не следует так думать о людях, подобные представления могут надолго запечатлеться в памяти и причинять беспокойство. Кажется, я в сотни раз чувствительнее всех остальных обитателей этого мира и предаюсь в высшей степени странным фантазиям. Могла бы припомнить кое-какие из этих фантазий, вы были бы шокированы – но лучше этого не делать. Меня не покидает, однако, лихорадочное желание покинуть город – вопрос решен. Я уезжаю.
Просматриваю карты. Вот Анды, вот Атласский хребет, вот Алтай; горные вершины – Чогори, Килиманджаро, Стромболи, Этна. Сравниваю Сибирь к северу от Байкала с Тихим океаном между Антофагастой и островом Пасхи. В Аравии жарко; в Гренландии холодно. Остров Тристан-да-Кунья очень далеко; остров Буве еще дальше. Тимбукту, Занзибар, Бали, Большой Австралийский залив. Бесповоротно: я уезжаю из города! Нашла коттедж в Кленовой долине, в шести километрах от Санбери. Коттедж под двумя высокими деревьями – в тридцати метрах от дороги, петляющей по Кленовой долине. В нем три комнаты, веранда, камин, добротная крыша, рядом действующий колодец и ветряк.
Госпожа Липском настроена скептически, даже слегка потрясена: «Такой привлекательной девушке, как ты, не пристало жить в глуши, в полном одиночестве. Прятаться от людей нужно в старости, когда ты никому не нужна». Она предвещает всевозможные опасности, от которых волосы встают дыбом, но мне все равно. Я была замужем за Пулом шесть недель – ничего хуже со мной не может случиться.
Теперь я в новом доме. Придется много работать: чистить полы, колоть дрова. Зима еще не кончится, а я, наверное, уже стану мускулистой, как гимнастка.
Коты рады переезду. Их зовут Хомер и Мозес. Хомер – рыжий, Мозес – черный с белыми пятнами. Что напомнило мне о молоке. Видела на дороге грузовичок молочной фермы из Санбери. Сейчас же напишу им, чтобы привозили мне молоко.
«14 ноября
Владельцам молочной фермы «Санбери»
Уважаемые господа!
Пожалуйста, оставляйте для меня литр молока три раза в неделю – по тем дням, когда это будет для вас удобно.
Я буду платить по счетам.
Изабель Дерброу
Маршрут №2 бесплатной
доставки сельской почты
П/я 82
Санбери»
Мой почтовый ящик помят и заржавел; в один прекрасный день я выкрашу его в красный, белый и синий цвета, чтобы порадовать почтальона. Он доставляет почту в десять утра, в старом синем автофургоне.
Отправляя заказ, заметила в ящике адресованное мне письмо. Его переслала из города госпожа Липском. Медленно подобрала конверт. Не хочу его читать – сразу узнала почерк. Оно от Пула, мрачного подлеца, за которым я оказалась замужем, еще не очнувшись от детства. Разорвала его письмо на кусочки – даже не интересно знать, что ему от меня нужно. Я еще молода и хороша собой, но сейчас мне никто не нужен – и меньше всех мне нужен Пул. Всю зиму буду носить голубые джинсы и писать все, что придет в голову, у камина. А весной – кто знает, что будет весной?
Ночью поднимается ветер; ветряк вопит от холода. Лежу в постели с Хомером и Мозесом в ногах. Угли в камине мелькают язычками огня… Завтра напишу госпоже Липском: ни в коем случае нельзя сообщать Пулу мой адрес.
Написала госпоже Липском. Пробежала вниз по склону к почтовому ящику. Поздняя осень – великолепный день! Бодрящий ветерок, холмы подобны золотистому океану с прибоем из багряной и желтой листвы.
Открываю почтовый ящик… А вот это странно! Моего заказа для молочной фермы «Санбери» в нем уже нет. Может быть, почтальон сегодня приехал пораньше? Положила в ящик письмо госпоже Липском, посмотрела вокруг… Никого. Кому мог понадобиться мой заказ? Коты стоят с хвостами трубой, пристально глядя на дорогу – сначала в одну сторону, потом в другую – как землемеры, планирующие новое шоссе. Что ж, идите домой, кисоньки, сегодня вам придется пить разведенную сгущенку!
В десять утра проезжает почтальон в пыльном синем автофургоне. Нет, раньше он не приезжал. Значит, кто-то другой взял мой заказ.
Теперь все ясно, все понятно! Я здорово разозлилась. Сегодня утром нашла на веранде литровую бутылку молока с фермы «Кленовая долина». У них нет никакого права копаться в моем почтовом ящике! Они думали, что я ничего не замечу… Не возьму я их молоко, пусть стоит и киснет. Сообщу об их проделках на ферму «Санбери» – и в почтовое отделение тоже…
Пришлось тяжело работать. Я не очень сильная женщина – как бы мне этого ни хотелось. Мне удалось распилить бревна, наколоть дрова и сложить их, но поленница кажется очень маленькой по сравнению с затраченным на нее временем. Хомер и Мозес мне совсем не помогают. То сидят на бревнах, то путаются под ногами. Их пора кормить. Придется дать им разведенную сгущенку, они ее ненавидят.
По ближайшем рассмотрении оказывается, что даже сгущенки не осталось. Осталось только молоко с фермы «Кленовая долина»… Вынуждена им пользоваться – хотя бы на протяжении одного месяца.
Наливаю молоко в миску; коты трутся ребрами о мои голени.
Надо полагать, коты не голодны. Хомер полакал немного и отступил от миски, смешно поморщившись. Мозес поднял голову и взглянул на меня, словно спрашивая: ты пошутила? Я хорошо знаю своих котов – в какой-то степени понимаю их язык. Они не только мяукают и мурлыкают, они по-разному топорщат усы и прижимают уши. Конечно, друг друга они понимают лучше, но, как правило, мне удается угадать их настроения и мнения, в общем и в целом.
Ни тому, ни другому молоко не понравилось.
«Хорошо! – строго говорю я. – Так или иначе, свежему молоку незачем пропадать – больше вы ничего не получите».
Коты пробежались по комнате и уселись. Может быть, привезли уже скисшее молоко? Нюхаю молоко – нет, пахнет очень неплохо, с привкусом сена и пастбища. Это ни в коем случае не какое-нибудь пастеризованное молоко! Гляжу на крышку бутылки. Написано: «Молочная ферма „Кленовая долина“. Свежее молоко. Чистое, душистое, от беззаботных коров!»
Надо полагать, под «беззаботными» коровами подразумеваются коровы, которых ничто не беспокоит, а не коровы, отлынивающие от своих обязанностей.
