Услышав скребущиеся звуки, Каффридж отвернулся от окна и резко позвал: «Сарвис!»
Белый кот с черными пятнами, азартно точивший когти о резную стойку из тропического дерева, прижал уши, но продолжал свое преступное занятие.
«Мерзавец! – Каффридж подхватил кота и вытолкнул его из гостиной через специальную „кошачью дверцу“, после чего вернулся к Эмерсону. – Похоже на то, что мы думаем об одном и том же».
Эмерсон крепко сжимал ручки кресла. «Как мне это не пришло в голову раньше?» – пробормотал он.
«Странная ситуация! – отозвался Каффридж. – Ума не приложу, чтó мы могли бы с этим сделать».
«Слава богу, теперь я не несу за это никакой ответственности!» – глухо произнес Эмерсон. Через несколько секунд он прибавил: «Я не вернусь в космос. По меньшей мере, не в ближайшие годы».
Каффридж взял небольшую белую кассету, содержавшую отчет Эмерсона: «Хотите пойти со мной?»
Эмерсон покачал головой: «Мне больше нечего сказать. Я больше не хочу это видеть». Он указал на коробку кивком головы.
«Хорошо! – угрюмо кивнул Каффридж. – Сегодня это увидит совет директоров. После чего…»
Эмерсон улыбнулся – устало и цинично: «После чего – что?»
«Пусть меня повесят, если я знаю, что тут можно было бы сделать. Или даже что следовало бы сделать. Надо полагать, лучше всего предоставить решение этого вопроса кому-нибудь в правительстве».
Сарвис вернулся в гостиную через «кошачью дверцу» и тихонько сидел, пока Каффридж и Эмерсон раздумывали над возникшей проблемой.
II
Астрографическое общество функционировало в качестве бесприбыльной организации, посвятившей себя изучению внеземных объектов и космическим исследованиям. Взносы более чем миллиона действительных членов общества дополнялись доходом, извлеченным на основе различных патентов, особыми субсидиями, лицензионными сборами и гонорарами консультантов – в результате по прошествии многих лет финансовые возможности общества стали весьма существенными. Более десятка звездолетов, обозначенных сине-зеленым шевроном Астрографического общества, посещали неизведанные уголки Галактики, ежемесячный журнал общества пользовался популярностью как среди школьников, так и среди умудренных жизнью старцев, а в Астрографическом музее хранилось чудесное собрание самых разнообразных экспонатов со всех концов известной части Вселенной.
В оснащенном специализированным оборудованием куполе на крыше музея ежемесячно проводилось собрание совета директоров общества; совет рассматривал текущие дела, а также представленные с помощью виталископа отчеты исследовательских групп – видеозаписи со звуковым сопровождением. По прибытии на собрание Теодор Каффридж, председатель совета директоров, опустил в механизм виталископа кассету, содержавшую отчет капитана Ричарда Эмерсона, руководителя группы исследователей. Каффридж молча стоял – высокая мрачная фигура – пока не смолкли разговоры вокруг стола.
«Господа! – глуховатым невыразительным тоном произнес Каффридж. – Я уже просмотрел отчет Эмерсона. У меня он вызвал большое беспокойство – и, должен заметить, не меньшее беспокойство испытывает руководитель группы Эмерсон».
Каффридж помолчал. Директора с любопытством поглядывали на него. «Помилуйте, Каффридж! – сказал один из них. – Вы начали доклад в положительно заупокойном тоне».
Другой попытался пошутить: «Что случилось? Вторжение инопланетных роботов?»
«Хотел бы я, чтобы все было так просто», – отозвался Каффридж.
«Так что же?»
«Не тяните, Каффридж, не говорите загадками!»
«Мы вас слушаем, Теодор!»
Каффридж бледно улыбнулся – едва заметной улыбкой сожаления: «Отчет здесь – судите сами».
Он прикоснулся к переключателю; внутренние поверхности купола растворились в серой дымке, прояснились мутные разноцветные вихри – совет директоров превратился в скопление невидимых глаз и ушей посреди салона звездолета «Гея». Запись производилась сферическим устройством на навершии шлема Эмерсона. Директора видели то, что видел Эмерсон, и слышали то, что он слышал.
Из громкоговорителя послышался голос Эмерсона: «Мы находимся на орбите второй планеты звезды BGD 1169 в секторе IV созвездия Корабля Аргонавтов. Нас привлекла в эту систему последовательность волновых пакетов, излучаемых в фазе c3. По всей видимости, такие сигналы свидетельствуют о существовании высокоразвитой технологической цивилизации – естественно, мы задержались, чтобы изучить это явление».
Изображение на стенах купола перемещалось по мере того, как Эмерсон поднимался по ступеням в рубку управления. В смотровом иллюминаторе директора смогли увидеть появившуюся внизу планету, ярко освещенную невидимым солнцем.
Эмерсон перечислил физические характеристики этого мира, сходные с характеристиками Земли: «Судя по всему, атмосфера здесь пригодна для дыхания, а растительность более или менее сравнима с нашей». Эмерсон подошел к телеэкрану – и снова изображение на стенах переместилось: «Сигналы позволяли ожидать, что планета населена разумными существами. В этом мы не были разочарованы. Аборигены обитают, однако, не в организованных поселениях, а в изолированных жилищах. В отсутствие более подходящего термина мы называли эти жилища „дворцами“». Эмерсон отрегулировал круговую шкалу на пульте управления; масштаб изображения на телеэкране увеличился в десятки раз – теперь директора увидели лес, по плотности растительности не уступавший джунглям. Перемещаясь влево над вершинами древесных крон, камера сфокусировалась на обширной прогалине, километра полтора в диаметре. «Дворец» занимал центральную часть прогалины – дюжина стен, отвесных и высоких, как утесы, соединенных, на первый взгляд, под случайными углами. Стены были изготовлены из какого-то переливчатого, похожего на металл материала, а пространство между ними находилось под открытым небом. В стенах не было заметно никаких проходов или отверстий.
«С такой высоты невозможно получить более детальное изображение, – продолжал Эмерсон. – Обратите внимание, однако, на отсутствие крыши и на пустоту внутренних помещений: в них нет никакой мебели, никакого интерьера. Это сооружение мало напоминает жилище. Обратите внимание также на то, как аккуратно выглядит ландшафт опушки, окружающей „дворец“ – он напоминает английский сад».
Эмерсон отошел от телеэкрана и вернулся в салон звездолета: «Мы передавали международные символы на всех полосах частот, но до сих пор никто не ответил. Думаю, что мы приземлимся на этой поляне. Конечно, это связано с некоторым риском, но я считаю, что очевидно высокоразвитую расу не слишком удивит и не испугает появление незнакомого космического корабля».
III
«Гея» погружалась в атмосферу планеты BGD 1169—2; корпус звездолета дрожал в потоках разреженного газа.
Обращаясь к микрофону виталископа, Эмерсон отметил, что космический корабль повис над участком, ранее наблюдавшимся с орбиты, и вскоре должен был приземлиться.
