Амортизаторы столкнулись с плотной поверхностью; вслед за первоначальным сотрясением в течение нескольких секунд корабль покачивался – но сработали стабилизаторы, и возникло ощущение устойчивости. Импульсные двигатели автоматически отключились – быстро понижаясь, характерный для них едва слышный подвывающий звук сменился полной тишиной. Астронавты стояли у смотровых иллюминаторов, глядя на прогалину.
В центре открытого пространства возвышался дворец: огромные плоскости, блестящие, как металл. Даже теперь, вблизи, в них не было заметно никаких окон или дверей – вообще никаких отверстий.
Несомненно, кто-то внимательно ухаживал за территорией, окружавшей дворец. Рядами выстроились белоствольные деревья с большими, как подносы, прямоугольными черными листьями, обращенными перпендикулярно к солнечным лучам. Несимметричными, но аккуратными грядками выделялись черный мох, перистые красновато-коричневые папоротники, а также пушистые розовые и белые поросли, консистенцией напоминавшие сахарную вату. Поодаль начиналась стена дикого леса – чаща сине-зеленых деревьев и кустарников с красными, черными, серыми и желтыми широкими листьями.
В салоне «Геи» команда продолжала напряженно следить за происходящим снаружи, готовая взлететь при появлении первых признаков враждебности.
Тишина во дворце и вокруг него ничем не нарушалась.
Примерно через полчаса под стеной дворца ненадолго появилась небольшая фигура. Первым ее заметил молодой второй помощник капитана – повернувшись к Эмерсону, он протянул руку: «Смотрите!»
Эмерсон сфокусировал в этом направлении корабельный макроскоп: «Это ребенок – человеческий ребенок!»
Астронавты замерли, широко открыв глаза. Разумная жизнь на планетах далеких звезд встречалась исключительно редко; обнаружение такой жизни в человеческом облике представлялось невероятным.
Эмерсон дополнительно увеличил изображение: «Мальчик, лет семи или восьми. Он на нас смотрит – но возникает впечатление, что мы ему не слишком интересны».
Ребенок повернулся к дворцу и пропал. Эмерсон отозвался тихим удивленным возгласом: «Вы это видели?»
«Что именно?» – спросил первый помощник Вильгельм, высокий широкоплечий блондин.
«Он прошел сквозь стену! Как через воздух!»
Шло время; вокруг больше не было никаких признаков движения. Астронавты начинали беспокоиться. «Почему никто не любопытствует по поводу прибытия корабля? – пожаловался стюард Светт. – Даже дети уходят и не возвращаются».
Эмерсон недоуменно покачал головой: «Не думаю, что здесь ежедневно приземляются звездолеты».
Вильгельм неожиданно позвал его: «Вот они! Два, три человека, шестеро… целое чертово племя!»
Люди выходили из леса – боязливо, почти крадучись – поодиночке и парами, пока к звездолету не приблизилась дюжина туземцев. На них были длинные рубахи из грубой волокнистой ткани и примитивные кожаные башмаки с раструбами сверху. На поясных ремнях у них висели кинжалы различных размеров и сложные маленькие устройства из дерева и перекрученных жил. Люди эти, со скуластыми грубыми лицами и прищуренными блестящими глазами, явно привыкли к не слишком цивилизованным условиям существования. Они ходили осторожно, слегка подгибая колени на каждом шагу, что, по-видимому, свидетельствовало о скрытности. При этом они постоянно держались таким образом, чтобы звездолет находился между ними и дворцом, то есть явно старались не попадаться на глаза обитателям дворца.
«Ничего не понимаю! – сказал Эмерсон. – Это не просто гуманоиды, это люди – во всех отношениях!» Он взглянул на биолога Бойда, производившего окончательный анализ: «Каковы результаты?»
«Все в полном порядке, – ответил Бойд. – Никакой опасной пыльцы, никаких взвешенных в воздухе вредоносных одноклеточных, вообще ничего достопримечательного».
«Тогда я к ним выйду», – решил Эмерсон.
Вильгельм возразил: «Судя по внешнему виду, им нельзя доверять. Кроме того, они вооружены».
«Придется рискнуть, – сказал Эмерсон. – Если бы они были настроены враждебно, вряд ли они подошли бы так близко».
Вильгельм не соглашался: «Никогда не знаешь, чтó на уме у неизвестного племени».
«Тем не менее, – пожал плечами Эмерсон. – я к ним выйду. А вы прикрывайте меня корабельными орудиями. Кроме того, приведите в готовность двигатели – на тот случай, если нам придется поспешно ретироваться».
«Вы пойдете туда один?» – с сомнением спросил Вильгельм.
«Зачем рисковать двумя жизнями вместо одной?»
На угловатом лице Вильгельма застыло выражение ослиного упрямства: «Я выйду с вами. Две пары глаз лучше, чем одна».
Эмерсон рассмеялся: «Моих двух вполне достаточно. Кроме того, вы остаетесь за главного – ваше место на корабле».
Второй помощник Коуп, худощавый темноволосый юноша двадцати с чем-то лет, вызвался: «Тогда с вами пойду я, капитан».
«Ладно, Коуп! – уступил Эмерсон. – Пойдем!»
Через десять минут оба астронавта спустились по наклонному трапу звездолета и вступили на землю планеты BGD 1169—2. Мужчины и женщины, вышедшие из леса, все еще стояли под прикрытием корабля, время от времени выглядывая в сторону дворца. Когда к ним приблизились Эмерсон и Коуп, лесные жители сплотились, очевидно готовые напасть, обороняться или бежать. Двое схватились за деревянные устройства на поясах – теперь Эмерсон понял, что это были миниатюрные катапульты, выпускавшие дротики. Аборигены не делали никаких других движений – ни приветственных, ни угрожающих.
Астронавты остановились метрах в семи от лесных людей. Эмерсон поднял руку и улыбнулся, пытаясь изобразить дружелюбие: «Привет!»
Туземцы уставились на него, после чего стали обмениваться бормочущими замечаниями. Эмерсон и Коуп подошли еще на пару шагов; теперь они могли расслышать голоса аборигенов. Высокий худощавый мужчина с седеющей гривой волос, очевидно пользовавшийся авторитетом среди соплеменников, энергично и раздраженно возражал – так, словно его пытались убедить в какой-то глупости: «Нет-нет! Они никак не могут быть свободными людьми!»
Другой – старик с узловатыми конечностями и глазами-пуговками, язвительно отозвался: «Не могут? А за кого ты их принимаешь, если они – не свободные люди?»
Эмерсон и Коуп застыли в изумлении. Лесные люди говорили по-английски!
Кто-то другой заметил: «Это не домашние господа! Кто-нибудь когда-нибудь видел таких господ?»
Четвертый голос не менее убежденно прибавил: «На служителей они не похожи – это уж точно!»
«Болтаете без толку! – прикрикнула на соплеменников одна из женщин. – Почему вы их самих не спросите, кто они такие?»
Английский язык! Произношение изменилось, интонации стали необычными, но язык как таковой был тем же языком, на котором изъяснялись астронавты! Эмерсон и Коуп приблизились еще на шаг – лесные люди замолчали, нервно переминаясь с ноги на ногу.
