Да. Это было единственное объяснение для столь резкого и полного разрыва. Может, он серьезно увлекся той юной, привлекательной актрисой из их спектакля? Я видела, с каким обожанием она взирала на Фредди, когда мы однажды отправились с актерами выпить после спектакля. Или, возможно, его прельстила брюнетка из реквизиторского цеха с густо накрашенными глазами и яркой помадой на губах…
– Прекрати думать о нем, Поузи, – простонала я, помотав головой.
Какой бы ни была причина, написанные на этом листочке слова сообщили мне, что наш роман, безусловно, закончился и будущее, еще три дня назад представлявшееся мне в розовом свете, затянуло черными рваными тучами.
Вскочив с кровати, я схватила это письмо и в сердцах скомкала его. Осторожно взяв его кончиками пальцев, словно оно еще могло ранить меня, я пришла в гостиную. Швырнула бумажный комок в камин, подожгла спичкой и смотрела на него до тех пор, пока на решетке не осталась лишь горстка пепла.
Вероятно, я могла притвориться, что не получила письма, и появиться сегодня вечером у служебного входа в театр, словно ничего не случилось…
«Нет, Поузи, тогда тебе просто придется выслушать от него то, что он уже написал, и мучения твои станут еще острее…»
Пройдя на кухню, я посмотрела, не осталось ли выпивки после вчерашней вечеринки. Взяв стакан, я налила в него изрядную порцию джина, добавила остатки вермута и выпила все до дна. Я выпила и второй стакан, чтобы хоть чем-то заглушить боль, и третий. Часом позже, отключившись, я валялась на своей кровати, но в голове все так кружилось, что вскоре я свесилась с нее, и все выпитое выплеснулось на пол. Меня это ничуть не тронуло, ничто больше не имело значения. Ведь у меня теперь не будет счастливого будущего с любимым человеком. И отныне ничто не могло взволновать мою оцепеневшую душу.
Адмирал-хаус
Декабрь
Падуб остролистный (Ilex aquifolium)
Глава 31
Когда на следующий день после ареста Сэма Поузи, отработав в галерее, пришла вечером домой, вымотанная бессонной ночью, проведенной в мыслях о сыне, то обнаружила на кухонном столе бутылку шампанского на белом конверте. Устало опустившись на стул, она вскрыла письмо.
«Дорогая Поузи!
Первый черновик книги готов, то есть я завершил то, ради чего поселился у вас в Адмирал-хаусе. Примите мои глубочайшие извинения за то, что ухожу, не простившись лично, но того требуют поджимающие сроки сдачи. Прилагаю арендную плату до конца декабря, добавив немного за все те бутылки вина, которыми вы любезно делились со мной. В начале прощального письма я оставил вам свой адрес и телефон. Пожалуйста, если окажетесь в Лондоне, найдите меня, и я угощу вас роскошным обедом.
Поузи, вы совершенно замечательная женщина. Вы заслуживаете огромного счастья, и вашей семье необычайно повезло с вами. Только не забывайте иногда ставить свои интересы на первое место, хорошо?
С искренней любовью и благодарностью,
Себастиан.
P.S. Я пришлю вам первый экземпляр романа. Вы узнаете в нем некоторые места вашего прекрасного дома!»
Вытащив деньги из конверта, Поузи увидела, что Себастиан оставил ей по меньшей мере вдвое больше того, что был должен. На ее глазах выступили слезы. Осознавая, что будет страшно скучать по нему, она удивилась, почему он вдруг так поспешно уехал, причем даже без намека на предупреждение.
Поставив чайник на плиту, Поузи уже почувствовала, как изменилась домашняя атмосфера. Несмотря на то что большую часть времени Себастиан проводил у себя наверху, присутствие в доме другого человека было ощутимо. А теперь Поузи вернулась к своему одинокому бытию. Обычно она воспринимала его нормально… ведь она много лет прожила одна в этом доме. Но сегодня вечером из-за случившегося с Сэмом и из-за странных пятен, увиденных на стене Башни, уединение стало ощущаться как полнейшее одиночество. Необходимо было с кем-то поговорить. Сделав короткий звонок, Поузи упаковала пастушью запеканку, приготовленную на ужин Себастиану, взяла бутылку шампанского, вышла из дома, дошла до своей машины и поехала в гости к Фредди.
– Заходи, милая, – сказал Фредди, пропуская ее в прихожую.
– Спасибо, Фредди. Я привезла пастушью запеканку. Ее только нужно подогреть в духовке.
– Соблазнительное угощение, – с улыбкой сказал он, принимая от нее пакет. – А то я уже собирался жарить традиционное блюдо нищего студента, яичницу с хлебом.
– Я тебе правда не помешала? – спросила Поузи, следуя за ним на кухню.
– Ничуть. – Фредди мельком глянул на бутылку шампанского. – У нас есть праздничный повод?
– К сожалению, нет, даже наоборот. Это прощальный подарок Себастиана. Он сегодня совершенно неожиданно взял да уехал.
– Неужели? Странно. Он показался мне вполне надежным и серьезным парнем, хотя с этими творческими личностями, наверное, никогда ни в чем нельзя быть полностью уверенным. Стоит ли нам открывать его?
– А как же иначе? – Поузи вздохнула. – Я уверена, что оно равно хорошо и в грустные и в радостные моменты.
– Ладно, я открою его, а ты пока ставь запеканку в духовку. За ужином сможешь спокойно рассказать мне, что там у вас случилось.
– Да все дело в Сэме, Фредди. Его арестовали вчера вечером в отеле «Виктория» в Норфолке и обвинили в мошенничестве.
– Ясно, – коротко изрек Фредди, надеясь, что его лицо не выдало того, что он уже слышал об этом от Себастиана.
Фредди достал из серванта два бокала под шампанское.
– Сэма выпустили под залог, – продолжила она. – И его адвокат считает, что если он даст показания против своего бывшего партнера, то с него могут снять обвинение, но это уже будет решать прокуратура
[48].
– Я не стал бы, Поузи, особенно надеяться на это. Когда я уходил на пенсию, отставания в рассмотрении уголовных дел достигали нескольких месяцев. Этот его партнер… похоже, изворотливый тип?
– Очевидно. Я не знаю деталей, но суть в том, что из-за ареста моего сына все контракты на продажу Адмирал-хауса можно спустить в канализацию. Спасибо, Фредди, – добавила она, когда он вручил ей бокал шампанского. – Не знаю толком, за что бы выпить.
– Может, за жизнь? За то, что никто вчера вечером не умер, и, судя по тому, что я услышал, Сэм, будем надеяться, отделается предупреждением. В наших тюрьмах, Поузи, просто не хватит места, чтобы сажать всех мелких преступников.
– Мой сын – преступник… – Поузи вздрогнула. – У него будет судимость?
– Возможно, будет, но нет смысла думать об этом сейчас. Впереди еще длинный путь. За тебя, Поузи, – провозгласил Фредди и сделал глоток шампанского.
