– Я просто делаю все возможное, – покраснев, пояснила я, – стараясь выяснить нужные для растения условия.
– Вот и славно. Здесь, в Кью, мы получаем много экзотических растений со всего мира. И чаще всего понятия не имеем, в каких условиях они привыкли расти, следовательно, необходимо проводить своеобразные исследования… во многом полагаясь на удачу! – Мистер Туррел усмехнулся и более пристально взглянул на меня.
В этот момент к нашему столику подошла загорелая шатенка с короткими вьющимися волосами. Одетая в практичный брючный костюм, она придерживала рукой висевшую на плече кожаную сумку с ботанизиркой для растений.
– Уильям, кого это ты сегодня соблазняешь? – весело провозгласила она.
– Ах, мисс Андерсон, познакомьтесь с Джин Кингдон-Уорд, одной из наших известных охотниц за растениями, – представил ее мистер Туррел, поднявшись навстречу. – Она только что вернулась из Бирмы.
– Искусанная мошкарой. – Мисс Кингдон-Уорд рассмеялась и пожала мне руку. – Рада познакомиться, мисс Андерсон.
– Мисс Андерсон скоро заканчивает Кембридж, и мы обсуждали ее возможную работу в Кью.
– Поверьте, мисс Андерсон, лучшего места для работы в подлунном мире просто не существует, – заявила Джин. – Уильям, мне отнести новый экземпляр прямо в Гербарий?
– Да, но, прежде чем сдать, хорошенько проверь его на предмет наших друзей-инсектов! – подняв бровь, предупредил он. – Нужно ли мне напоминать тебе о нашествии гусениц, с которым мы, по твоей милости, боролись в прошлом году?
– Вечно буду помнить, – откликнулась она и, улыбнувшись, направилась в сторону Гербария.
– А вы, мисс Андерсон, любите путешествовать? – спросил мистер Туррел, когда нам принесли чай с пирожными.
– Да, наверное, да, – ответила я, глотнув чай, и подумала, что ради работы здесь, в Кью, я могла бы делать все, что понадобится.
* * *
– Джонни, милый, я должна тебе кое-что сообщить.
Мы лежали рядом в номере пансиона, покуривая после наших любовных игр.
– Что же, милая? Ты выглядишь чертовски серьезной.
– Мне предложили работу в лондонском Кью-Гарденз. Я буду работать в Гербарии, каталогизируя, зарисовывая и изучая самые экзотические растения.
– Ну, это просто замечательная новость! – воскликнул он, искренне улыбнувшись.
Я почему-то думала, что Джонни может быть против, и вздохнула с облегчением, когда он принялся поздравлять меня.
– А я буду осваивать офицерские премудрости в школе Монса в Олдершоте, это всего полтора часа езды на поезде от Лондона, поэтому мы сможем видеться регулярно, когда меня начнут отпускать в увольнительные после начальной подготовки. Кстати, где ты собираешься жить?
– Ну, Эстель сказала, что я могу приехать к ней. В следующем месяце ее соседка по квартире уезжает в балетную труппу Италии, поэтому я смогу поселиться в ее комнате.
– Звучит прекрасно, Поузи, хотя Эстель, на мой взгляд, весьма необузданная девица. Ты не поддашься искушению последовать ее примеру?
– Разумеется, нет, милый. Мы вообще редко будем видеться, учитывая, что я буду работать целый день, а по вечерам она уходит танцевать.
– По крайней мере, это убережет тебя от загулов, пока я не закончу свое обучение, а тогда, – он крепко обнял меня, – мы отправимся странствовать по миру.
Я решила не продолжать пока этот разговор. Тот факт, что Джонни легко предположил, будто я готова бросить долгожданную работу в тот момент, когда ему это понадобится, будет темой для другого, более серьезного разговора.
* * *
Мой последний майский бал был исполнен горькой радости. Мы с Джонни вместе с другими выпускниками колледжей Святого Иоанна и Нью-Холл, покидавшими Кембридж, танцевали до рассвета, так нагрузившись шампанским, что в итоге уже на травянистом берегу я припала к плечу Джонни и, расчувствовавшись до слез (вероятно, от избытка алкоголя), в последний раз смотрела, как встает солнце над водами реки Кем.
– Поузи, я люблю тебя, – прошептал Джонни.
– М-м-м-х, я тоже люблю тебя, – сонно выдохнула я с закрытыми глазами, уже погружаясь в дремоту, однако Джонни вдруг отодвинулся, и моя голова опустилась на мягкую, сладко пахнущую траву.
– Поузи?
Разлепив глаза, я увидела, что Джонни, опустившись на одно колено, держит в руках маленькую ювелирную шкатулку.
– Понятно, что мы уже давно тайно обручились, поэтому я подумал, что перед тем, как мы разъедемся в разные стороны, мне следует сделать официальное предложение. Когда я заезжал домой на Пасху, мама дала мне кольцо своей бабушки, понимаешь, и я все время таскал его в кармане, поджидая самого прекрасного момента. После такой удивительной ночи… и поскольку мы оба покидаем Кембридж… мне как раз хотелось сказать… – Он глубоко вздохнул. – Поузи Андерсон, ты выйдешь за меня замуж?
Он открыл шкатулку, и кольцо с тремя сапфирами, окруженное крошечными бриллиантами, скользнуло на мой палец.
– За… что… да, – ответила я, глядя, как посверкивает колечко в первых лучах солнца. И хотя, когда он привлек меня к себе и поцеловал, я не испытала должного волнения, свойственного, вероятно, любой, только что официально обручившейся девушке, я тоже поцеловала его.
Адмирал-хаус
Ноябрь 2006 года
Мак-самосейка (Papaver rhoeas)
Глава 21
Все выходные душевное состояние Эми металось от чувства вины до эйфории и обратно. После ночи с Себастианом она проснулась рано, уже не в силах больше спать, разбудила детей, и все они тихо, чтобы не потревожить его, покинули дом. Приехав в Саутволд, она сразу сняла деньги в банке и к открытию почты первой стояла у входа, чтобы оплатить счет за электричество. Вернувшись в холодный дом, она увидела, что из-за потекшей морозилки по кухонному полу растеклась большая лужа, и, следовательно, большинство хранившихся в ней продуктов испортились. Выбрав то, что еще можно было съесть в ближайшие сутки, Эми принялась убираться, а в полдень холодильник снова заурчал, и кухня осветилась свисавшей с потолка голой лампочкой.
Когда Сэм заявился домой, она сугубо фактически сообщила ему, что из-за отключения электричества им пришлось отправиться ночевать в Адмирал-хаус. Бессмысленно было пытаться замести следы, солгав о том, где именно они ночевали. Ведь дети могли поделиться с ним своими впечатлениями.
Исполненный угрызений совести, Сэм принялся корить себя за то, что, должно быть, забыл оплатить один счет, и рассуждать на тему того, сможет ли она когда-нибудь простить его. Слишком усталая, чтобы спорить, и вообще едва ли чувствуя на это моральное право, Эми сказала, что прощает его, ведь всякое бывает в жизни, и она готова забыть о его оплошности. Явно обрадовавшись, что так легко выкрутился, Сэм заявил, что вчера получил деньги, и, поскольку хотел бы повести Эми ужинать в ресторан, поинтересовался, не может ли она быстро найти няню на вечер. Она поблагодарила его, но отказалась, с ужасом представив, что ей придется провести пару часов с мужем за столом, отговорившись тем, что хочет сегодня пораньше лечь спать. Последовав вскоре за Эми в кровать, Сэм попытался заняться с ней любовью, но она притворилась спящей, а он воспринял ее отказ как то, что втайне она все-таки еще сердится на него за неоплаченный вовремя счет. До конца выходных он пребывал в мрачном настроении, а Эми делала все возможное, чтобы держаться подальше от него.
