– Я практически… не представляю, Фредди, как она это воспримет. Скорее всего, будет полнейший шок и недоверие. Но, узнав об этом, она, по крайней мере, поймет, почему вы расстались с ней.
– И почему я не мог остаться. Она, должно быть, не могла понять, что произошло. И самое смешное, что и сейчас, по прошествии пятидесяти лет, мне хочется лишь опуститься на колено, сказать, как я люблю ее, и наконец сделать ей предложение. – Фредди достал из кармана носовой платок и громко высморкался. – Может, мне лучше просто уйти, Себастиан, продать все и…
– И вступить в Иностранный легион?
– Даже для этого я слишком стар! – с вымученной улыбкой бросил Фредди. – А как вы поступили бы на моем месте?
– Наверное… думаю, я нашел бы способ сообщить ей, но это именно я, из-за выпавшей на мою долю судьбы. Потеряв жену, я осознал, что нужно жить одним днем, особенно когда дело касается любви.
– Я согласен, безусловно, но сказанного-то обратно не вернешь, верно?
– Верно, только не забывайте, что вы оба стали невинными жертвами неподвластных вам обстоятельств. Я понимаю, вы пытались защитить ее, потому что глубоко ее любите, но вы тоже страдали. Она все поймет, я уверен.
– Я страдал, да, вы правы. Ладно, довольно, я уже и так отнял у вас кучу времени, сердечно благодарен за ваши мудрые слова. Возможно… возможно, мне следует рассказать ей все после того, как она уедет из Адмирал-хауса и начнет новую жизнь. Я чувствую, что это может смягчить удар… когда она, как говорится, уже будет жить в другом месте.
– Думаю, вы правы. Пусть она переживет переезд, ведь он тоже будет достаточно травматичен для нее, лучше подождать, пока улягутся все страсти… – Себастиан встал, и Фредди проводил его к выходу. – До свидания, Фредди, давайте поддерживать связь.
– Безусловно, и я очень рад, что вы пока живете с Поузи. Я беспокоился, когда она там жила совсем одна, в том огромном доме.
– Честно говоря, если это вас хоть как-то утешит, мне кажется, что Поузи – одна из самых сильных личностей, какие встречались мне в жизни, – заметил Себастиан. – Я попрошу своего приятеля из отдела новостей проверить Кена Ноакса и свяжусь с вами.
* * *
Взбудораженная мыслями обо всем, что надо успеть сделать до переезда, Поузи плохо спала. А утром позвонил Ник с извинениями за свою первую реакцию на известие о продаже дома, а потом сообщил ей, что его старый школьный друг Пол захотел взглянуть на картины.
– Он надеется, что я не заметил в нашей галерее Ван Гога, – посмеиваясь, добавил сын.
– Милый мой мальчик, ты же отлично знаешь, что картины в нашем доме намалеваны так, что им место скорее на свалке, чем на аукционе «Сотбис».
– Мам, в худшем случае, это повод посетить Адмирал-хаус. Ты же знаешь, как Пол любил общаться с тобой, да и бывать в гостях в Адмирал-хаусе тоже. Вероятно, он хочет заехать попрощаться.
– Со мной или с домом?
– Смешно… В общем, Пол заедет к тебе в субботу около десяти утра, и я тоже появлюсь на этих выходных.
– Чудесно. Я приготовлю обед. А ты привезешь с собой свою очаровательную подругу?
– Увы, нет, у Тэмми сейчас куча дел в новом бутике.
– Кстати, ей все равно надо бы заехать сюда и решить, что она захочет забрать из одежной коллекции твоей бабушки. Может, пригласишь ее на Рождество? Это будет последнее Рождество в нашем доме, и мне хотелось бы пригласить как можно больше гостей, чтобы хорошенько повеселиться напоследок.
– Но… да, конечно.
– У вас с ней все в порядке? – спросила Поузи.
Она знала своего сына как облупленного, и легкая заминка перед ответом насторожила ее.
– Все прекрасно, мам. Просто мы оба сейчас жутко заняты, только и всего… Кстати, мне предстоит аукцион на Лотс-роуд. Я напишу тебе номер телефона моего знакомого саутволдского аукциониста, он сможет зайти и оценить мебель. Но предупреждаю, мам, не жди многого. Последнее время добротная темная мебель сильно упала в цене, не считая особых исторических предметов. На твоем месте, я отобрал бы то, что связано с дорогими воспоминаниями, а потом нанял пару грузовиков, чтобы вывезли остальные вещи, типа кроватей и диванов. За них ты ничего толком не получишь.
– Дорогой, я и не рассчитывала на это.
– Ладно, ты уверена, что сделка состоится?
– Насколько я понимаю, да.
– И ты пока всем довольна?
– Довольна я или нет, несущественно. Не думаю, Ник, что у меня есть выбор, если только не найду миллионный клад для ремонта и реставрации.
– Да, ты, разумеется, права. Хотел бы я иметь в запасе такие деньги, но все мои средства уже потрачены на создание нового бизнеса.
– Так и должно быть, Ник. Пора двигаться дальше, как бы тяжело это ни было. Больше всего мне будет не хватать сада, но Сэм, по крайней мере, сказал мне, что управляющая компания по обслуживанию пансиона будет так же хорошо заботиться о садовых участках. Кроме того, мне больше нравится современная мебель и двойное остекление.
– Понятно, ладно, мне пора бежать по делам. Поговорим завтра. Люблю тебя, мам.
– Я тоже люблю тебя, дорогой мой мальчик. – Поузи положила трубку и вздохнула, потом связалась с местным аукционистом, которого Ник советовал пригласить для оценки имущества в доме. Они отложили встречу на пару дней.
Следуя совету Ника, Поузи бродила из комнаты в комнату, осознавая, как мало ей хотелось бы забрать с собой в новую жизнь. Одну старинную картину, часы с нефритом в стиле ар-деко, стоящие на камине в гостиной, письменный стол отца с потертой кожаной столешницей…
Поузи устало опустилась на кровать с изношенным матрасом в одной из гостевых спален. Она вдруг увидела себя в старом зеркале в потемневшем позолоченном обрамлении, многие поколения отражавшем образы семьи Андерсонов. «Что бы они все подумали, – вдруг озадачилась она вопросом, – узнав, что я собираюсь отправить на свалку три столетия семейной истории?» Если вообще кто-то мог что-то «думать» в загробном мире, в чем она лично теперь частенько сомневалась. И тем не менее последние недели с тех пор, как Поузи дала согласие на продажу, она осознавала, что уже много лет так сильно не ощущала незримое присутствие в доме своего отца.
– Да, Поузи, пора начинать новую жизнь, – сказала она своему отражению.
* * *
– Хотела узнать, Себастиан, не могли бы вы при случае потратить на меня полчасика и сходить со мной в садовую Башню? Там, видите ли, находились владения моего отца, и в детстве мне строго запрещалось заходить туда. Мой отец… вы знаете, я его обожала – любил гулять со мной по саду, учил меня ловить бабочек. Обычно он уносил их для «изучения» в свою Башню, а потом, как он говорил мне, отпускал их на свободу. Однажды мне удалось тайно зайти туда, и я обнаружила на стенах его кабинета огромную, вставленную в рамы коллекцию мертвых бабочек. Тогда это разбило мне сердце, но, разумеется, он всего лишь создавал замечательную коллекцию. В те времена это считалось совершенно нормальным, ведь он сохранял их для потомков… вероятно, некоторые имеющиеся там виды в наши дни уже вымерли.
