Кот лежит в мешке для мусора – клубок меха и сложенных костей. Его морда смотрит на меня, рот искривлен смертью, белесые глаза приоткрыты. Я провожу пальцами по его застывшей голове и натыкаюсь на выступающий кожаный ошейник. Мои опасения оправдались. Я любовно провожу пальцами по ошейнику, нащупываю металлическую пряжку и начинаю ее расстегивать. Наверное, я принюхалась, но зловоние становится слабее. Замок расстегивается, и я снимаю ошейник с твоего кота.
Я заношу это в протокол:
• Один кожаный ошейник
• Мусорный бак на ранчо «Фаунтен-Крик»
• Найден Серой Флис
Мое сердце трепещет, когда я вижу имя, выбитое витиеватым почерком (так же, как на седлах), – БамБи. А на тыльной стороне – небольшая металлическая трубка, в которой обычно хранят адрес или номер телефона на случай, если питомец потеряется. Я вытаскиваю крошечный рулончик бумаги. Зажимаю конец и аккуратно его раскатываю.
Внутри – не адрес и не номер телефона.
Внутри – список имен. Ты все же оставила зацепки.
Эпизод № 37: Идеальный сосед по квартире
Тридцатилетнюю Джину Лав последний раз видели утром в понедельник, 22 мая 2017 года. В семь пятнадцать утра. Ее соседка по квартире. Джина собиралась на работу. Коллеги так и не сообщили о ее исчезновении, так и не обратились в полицию, хотя она не появлялась на работе в течение следующих трех месяцев. У нее не было близких друзей. Ее соседке по комнате было неудобно обыскивать ее спальню.
«Я не очень хорошо ее знала, – сказала она. – Она была такой неоднозначной. Ей нравилось быть одной».
Так что только через три месяца, когда ее соседка по квартире убирала комнату для нового жильца, она обнаружила, что Джина ушла на работу, оставив свою сумочку, кошелек, ключи от дома и удостоверение личности.
«Я понимаю, что многие люди обвиняли меня, – прокомментировала ситуацию соседка. – Но я просто уважала ее право на частную жизнь».
Бабах! – еще один выстрел разносится по долине. Колени у меня дрожат. Я иду по тропе вокруг ранчо к стрельбищу. Я собираюсь найти Джеда. Часть меня думает, что мне следует продолжать поиски в одиночку, но другая часть соглашается с тем, что я сама не справлюсь. Я была одна весь прошлый год, запертая в четырех стенах, слушала тебя, лежа на своей кровати. Я ничего не добилась, кроме того, что вызубрила каждое твое слово. А теперь тебя нет, и никто тебя не ищет, никому нет дела до тебя.
Я знаю, что не должна доверять Джеду. Я не должна никому доверять. Но правда в том, что я не верю в себя. Я не верю, что смогу сделать это в одиночку. И, учитывая выбор между твоей матерью, твоим отцом и Джедом, Джед – лучшая кандидатура.
Я нахожу его одного на стрельбище с винтовкой на плече. Его фигура напряжена, он поворачивается с диким взглядом. Ему требуется секунда, чтобы опустить ружье.
– Господи! Разве ты не знаешь, что нельзя подкрадываться к тому, у кого в руках оружие?
– Чего ты так боишься?
Он кривит лицо в ухмылке, вытирает лоб. Я думаю о бутылках в мусорном ведре и замечаю подтверждение найденному на его лице: рыхлые губы, тени под глазами, мягкий блеск на лбу.
– Что ты здесь делаешь? – Он отставляет ружье и прислоняется к дереву.
– Где ты был все выходные?
Он пожимает плечами:
– Мне нужно было вырваться отсюда, – говорит он так, словно это не он только что вернулся из отпуска. – Я просто бездельничал, ходил в музей снежного человека в Уиллоу-Крик. – С его акцентом это звучит как Вилла. Вилла-Крик. – Мне не понравилось. – Я представляю его идущим в одиночестве по безлюдной выставке снежного человека. – Там так грустно, что даже трогательно.
– Я кое-что нашла.
– Что ты хочешь сказать?
– Сначала мне нужно задать тебе вопрос: почему у тебя в морозилке собака?
Он снимает шляпу, чтобы скрыть резко покрасневшие щеки.
– Черт возьми, ты рылась в моей морозилке?
Я допустила ошибку. Я была так взволнована этой находкой, что не подумала о том, что выдала себя. Конечно, мне не следовало быть в его гараже. Конечно, я не должна была шпионить. Разве я не злилась на твою мать за то, что она поступала со мной точно так же?
Я иду ва-банк:
– Это было до того, как ты вернулся. Морозильник в моем домике не работал. Эдди сказала, что я могу воспользоваться твоим.
Это полная ложь, и я отчетливо это осознаю, но у меня нет выбора, и я держусь своей версии. У меня такое чувство, что я могу спихнуть любую вину на твою мать и он этому поверит.
Он осторожно выдыхает, боясь лишний раз говорить на эту тему.
– Это моя собака. Она была со мной семнадцать лет. Здесь не прожила и недели.
– Мне очень жаль, – говорю я искренне. У меня никогда не было питомцев именно потому, что я боялась их потерять. – Это ужасно, – постарайся быть деликатной! – но почему же она в морозилке?
– Ха, – вырывается у него короткий смешок, и он сдвигает шляпу на затылок. Та служит своеобразным сигналом: когда она сдвинута назад, он готов к общению, когда надвинута на лоб, вопросов лучше не задавать. – Я бы ни за что не похоронил свою собаку на ее земле.
Меня поражает это язычество, но оно в некотором роде мило – как он защищает своего питомца.
– Тогда почему ты не взял ее с собой в Абилин?
Он приходит в растерянность.
– Я ездил за другим. – Он вытирает щеку. – Так о чем ты там хотела мне рассказать?
Я вижу, что он хочет сменить тему, а это значит, что сейчас идеальный момент, чтобы поговорить с ним о том, о чем в другое время он не стал бы разговаривать:
– Была ли у вас с Рэйчел связь?
– В каком смысле?
– Романтическая. Мне нужно знать.
– Ты, наверное, забыла, но я был женат.
– Я помню.
Он снова опускает шляпу, и по повадкам я вижу в нем типичного техасца и понимаю, что он, вероятно, моложе, чем я думала.
– Рэйчел… она была не слишком высокого мнения обо мне. И в этом была определенная привлекательность. Мне нравится, когда люди разделяют мое мнение, особенно по важным вопросам.
Я киваю, удовлетворенная его честностью. Протягиваю ему листочек бумаги:
– Я нашла этот список.
Его губы кривятся:
– Где ты его нашла?
– Неважно.
Он читает вслух:
– Рэйчел Бард. Тасия Ле Крюс. Флоренс Уиплер. Клементина Этуотер.
Он выглядит подавленным. Интересно, не оттого ли, что его имени там нет?
