– Дальше после чего?
– Послушайте. – Из ее глаз исчезают любые эмоции. – Рэйчел была сумасшедшей.
Ненавижу это слово. Особенно когда речь идет о женщине (как это обычно и бывает). И еще больше, когда одна женщина так говорит о другой.
– Уточните значение «сумасшедшая».
Хорошо бы, чтобы кто-нибудь сумел это сделать.
– Она была больна. Она была одержима нездоровыми вещами. – Я немного поеживаюсь. Интересно, что бы Тасия сказала обо мне. – Ей нравилось доставлять неприятности. – Она бросает на Джеда взгляд, будто он все поймет. – Послушайте, я не говорю, что безумно рада, что она пропала, или что-то в этом роде. Все, что я хочу сказать: я действительно не понимаю, как мое имя оказалось в каком-то списке, учитывая, что за последние пятнадцать лет мы с ней и парой слов не обмолвились.
У меня нет слов. Я смотрю в пол; у меня кружится голова, как будто твоя история – извилистая дорога, по которой я ехала; желчь поднимается у меня в горле. Я пытаюсь осмыслить услышанное. Ты не больна. Я это точно знаю. Ты заботилась о людях. Заботилась слишком сильно. «Она рассказала убийство» потому и существует, что ты хотела рассказать о тех людях, о которых все остальные давно забыли. Если ты и была одержима, то только поиском ответов. Я знаю тебя.
Но потом я вспоминаю о твоем доме. О том, что ты солгала мне, сказав, что тот желтый дом – твой. Что ты размещала его фотографии и снабжала их подписями. «Я прихожу сюда, чтобы обрести покой. Мне так повезло, что у меня есть этот райский уголок!»
Ты говорила, что тот дом твой, но Джед сказал, что ты жила в доме своих родителей. У меня снова кружится голова. Как мне отличить факты от вымысла? Мне нужны доказательства. Мне нужно сосредоточиться на фактах, но всё в этих краях кажется ненадежным. Мысли других людей, как хищники, пожирают мои собственные рассуждения.
Джед и Тасия украдкой смотрят друг на друга. Они притворяются, что смотрят поверх моей головы, но я их вижу и знаю, что означают эти их взгляды.
– Мне жаль. Но я не очень понимаю, чего вы хотите от меня, – наконец произносит Тасия.
– Сера просто хочет убедиться, что с Рэйчел все в порядке, – пытается прийти мне на выручку Джед.
– Я понятия не имею, как там Рэйчел. Хотите честно? Мне на это наплевать. Я не знаю, почему мое имя в том списке. – Она разводит руками. – Единственное, что могу предположить: у нее было не так много друзей. Быть может, наши отношения значили для нее больше, чем для меня.
– А что насчет Флоренс Уиплер? – Я стараюсь говорить спокойно, но это имя взрывает тишину. – Она тоже есть в списке. Вы не знаете, где она живет? – спрашиваю я, как будто не знаю ответа.
Глаза Тасии заволакивает пеленой.
– Флоренс была нашей одноклассницей. И она пропала. Это было громкое дело.
Это дело вдохновило тебя, заставило почувствовать себя избранной. С этого дела и начался подкаст «Она рассказала убийство».
– Зачем Рэйчел понадобилось записывать и свое имя?
– Я не знаю, – отвечает Тасия. Но потом, видя, что я от нее не отстану, добавляет: – Рэйчел была одержима. Всю историю она перевернула с ног на голову. Внезапно оказалось, что она и эта девочка были лучшими подругами. Потом выяснилось, что Рэйчел знала о ней все, а нам всем было наплевать. Когда же и этого стало недостаточно, сама Рэйчел начала пропадать без вести. Она пропадала на несколько дней, а потом возвращалась с этими дикими историями, говорила, что ее держали в подвале, или похитили на улице, или переодели в куклу. – Она вздрагивает. – Просто отстой, какие нездоровые фантазии. Тогда-то ее и выгнали из школы. Нет, не совсем так. Ее «попросили уйти».
В темноте кофейни я бью наугад:
– Вы были в том автобусе. В тот день. Когда пропала Флоренс, вы были в том автобусе.
– Я… – Она откидывается назад; ее глаза сужаются и сужаются, как будто она видит меня в новом свете. – Да.
Сохраняя спокойствие, я продолжаю:
– Что произошло?
– Я же сказала, я не знаю. Мы повздорили, и Флоренс убежала.
– Из-за чего вы повздорили?
– Она… Эй, погодите-ка! – Она выжидательно бросает взгляд на Джеда. – Это вас не касается. – Она скрещивает руки и делает шаг назад. – Я все сказала. Очень мило с вашей стороны, что вы заглянули. Приятно наконец познакомиться с вами.
Все внутри у нее клокочет, будто я веду себя как сволочь. И я действительно сволочь – мне плевать на нее. Единственное, что меня волнует, – как добраться до тебя. Меня тянет извиниться, но потом я понимаю, что не стоит. Я же просто спросила. Я просто пытаюсь помочь. У нас здесь не суаре с чаепитием – женщина пропала.
– Спасибо, – говорю я.
Джед поводит плечами, словно извиняется за меня. Я направляюсь к выходу. Звонит колокольчик над дверью.
– Ах да, кстати. – Я поворачиваюсь к ней, но она оказывается наполовину в тени. – Это действительно отстой. Когда ваша подруга умирает сразу после того, как вы серьезно поругались из-за какой-то ерунды. Если вдруг вам было интересно – от такого у всякого крыша поедет к чертям собачьим.
У меня сводит живот, когда мы с Джедом оказываемся на парковке. Пока нас не было, похолодало, я вздрагиваю от удивления и начинаю растирать свои голые руки.
– Что ж, мило поговорили. – Джед протягивает мне шлем.
– Я ей не верю, – слишком быстро выпаливаю я в ответ. Он резко вздыхает. Он разочарован мной, и мне не хочется, чтобы это меня волновало, но я все же расстроена. Мне хочется ему нравиться. Хочется нравиться всем. А еще хочется найти тебя, но становится ясно, что оба этих желания исполнить не удастся. – Ты тоже знал Рэйчел такой?
– Видимо, я не так хорошо ее знал.
Он выжидает.
– Заметил реакцию Тасии? Когда мы в первый раз упомянули список? Заметил, какой потрясенной она выглядела? Это не было похоже на лицо человека, вспоминающего о том, что произошло пятнадцать лет назад. Мне кажется, она лжет, думаю, что в этой истории еще много невыясненного. Ощущение было такое, будто она нас поджидала. Как будто она боялась. Как будто была реальная и вполне осязаемая угроза.
Увлекшись, я чувствую, как мое сердцебиение учащается.
– Не знаю. – Джед садится на байк и ждет меня.
– Ну а я знаю. Я знаю Рэйчел. – Совершенно точно знаю. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо другой. И я не собираюсь сдаваться и предавать тебя. – Нам нужно продолжать копать. Нужно поговорить с Клементиной. Она ведь тоже живет в Хеппи-Кэмпе, разве не так?
– Я никогда у нее не был. А ты?
– Ты можешь узнать адрес у Тасии, – говорю я, но свет в кофейне не горит, а дверь заперта. Город безлюден, как любой маленький городок воскресным вечером.
Джед обмяк, как будто он уже выдохся, как будто не хочет тебя искать. Как будто ему все равно.
