Он настолько окосевший, что верится в это с трудом.
Я ловлю себя на том, что изучаю его на предмет улик или зацепок, которые докажут: он – убийца. Можно подумать, на людях стоят специальные отметки, по которым можно узнать, хороший это человек или плохой. Я вспоминаю каждый выпуск твоего подкаста. Финал ведь всегда одинаковый: «Мы никогда не сможем сказать окончательно. Все, что у нас есть, это подозреваемые, улики и предположения».
– Просто расскажи мне, что случилось.
– Я был у ручья…
– Зачем?
– Ты хочешь, чтобы я рассказал, или нет?
– Я просто не понимаю, зачем тебе туда ходить.
– Чтобы кое-кого убить, Рэйчел. А ты что подумала?
– Я не Рэйчел.
Его зрачки то сужаются, то расширяются.
– Это я знаю.
– Ты уже во второй раз так меня называешь.
– Я пытаюсь сказать тебе…
– Ты любил ее?
– О господи. Что, черт подери, происходит? Ну простите. Я ожидал немного сочувствия.
Из носу у него скатывается капля крови, и он вытирает ее.
– Я прекрасно знаю, чего ты ожидал. Знаю, что ты постоянно ждешь от меня сочувствия. Но, может, я устала сочувствовать тебе? Может, это последнее, что тебе нужно.
Он пытается побороть кашель.
– Ты думаешь, я сам себя так отделал?
– Ну, это вроде как твой М.О.
[28]
Он качает головой, обмахивает лицо шляпой:
– Что, черт возьми, происходит?
– Когда ты в последний раз разговаривал с Грейс?
– Что за… Ты что, ревнуешь, что ли?
– Нет, я не ревную, Джед. Твоя жена точно вернулась в Техас? Или нет?
– Что ты мелешь? – Он пытается подняться, но быстро падает назад.
– Когда ты в последний раз говорил с ней?
Он пожимает плечами:
– Пару недель назад.
– А поконкретнее можешь?
– Не-а, не могу. Можешь сама посмотреть в моем фейсбуке, если хочешь точно знать, что и когда я говорил. Хотя я, откровенно говоря, не очень понимаю, какое твое собачье дело.
– В фейсбуке? – Я думаю о ее аккаунте, об оставшемся без ответа запросе в «друзьях». Что, если она на него ответила? Что это докажет? – А по телефону ты с ней не общался?
– Знаешь что? Не лезь не в свое дело, а, Сера. Так, чисто для разнообразия.
Он пытается пройти мимо меня, но я так сильно хватаю его за запястье, что он вздрагивает.
– Ты ведь ездил в Техас, верно? Ты Грейс не видел. А кто-нибудь другой видел?
– Господи, ну все, ты вообще с катушек съехала.
Его слова задевают меня, но запястье я не отпускаю. Я устала от людей, которые вечно говорят мне, что я не в себе. Я знаю, когда что-то не так; это не моя вина, что никто другой этого не чувствует.
– Она вернулась в Абилин или нет?
– Я не знаю.
– Но ты был там! – Я так сильно сжимаю ему руку, что он взвизгивает, вырывается и отскакивает.
Потирая руку, он избегает смотреть мне в глаза.
– Я не доехал.
– То есть? Если ты не был в Абилине, то где же тогда?
– Я был… – Он прочищает горло, будто это исправит ситуацию. – Я был в отеле в Уиллоу-Крик. Я был слишком пьян, чтобы садиться за руль… И, так уж вышло, что я просто напивался все сильнее и сильнее.
– Тогда почему ты сказал мне, что был в Техасе?
– Потому что это то, что я сказал Эдди и Эмметту. Они мои работодатели, что я должен был сказать? «Прошу прощения. Мне мало того, что я весь день пьяный на работе. Мне нужен отпуск, чтобы я мог быть пьяным весь день в постели»?
– Ты разговаривал с ее родными с тех пор, как она уехала? Они связывались с тобой?
– Нет, конечно. Ты думаешь, они захотят со мной разговаривать?
Я вижу, что у него начинает беспокойно дергаться веко, но ему удается остановить это. Он такой эгоист, такой жалкий раб бутылки. Его собственная жена, возможно, убита, а он ни сном ни духом.
– Ты должен позвонить им. Должен спросить, где она.
– Я знаю, где она. Она в Абилине. Я же сказал, мы общались в фейсбуке, – убежденно говорит он, вот только в глазах плещется беспокойство.
– Где? Когда?
– Я ходил в кофейню, чтобы повидаться с Тасией. – Он прочищает горло, явно осознав, как это звучит. – У них там есть Wi-Fi. Я писал Грейс пару раз, предлагая прислать ей деньги. Она сказала мне, что встретила другого. Ну, то есть вежливо послала меня на фиг.
– Откуда ты знаешь, что это была она?
В его ответе я слышу отчетливое раздражение:
– Я же сказал. Она писала со своей страницы.
– Джед, кто угодно может получить доступ к странице на фейсбуке. Нужно только знать пароль.
Я наблюдаю, как земля уходит у него из-под ног. Он слегка покачивается, но все равно не хочет верить, не может позволить себе поверить. Наверное, в этом разница между тобой, мной и остальным миром. Ты и я, мы с тобой никогда не боялись поверить в худшее.
– С чего ты вообще обо всем этом заговорила?
– Рэйчел искала Грейс. Она делала о ней эпизод своего подкаста. Прямо перед тем, как исчезла.
Он быстро качает головой:
– Рэйчел умалишенная.
Так о нас обычно и говорят. Им нужно так думать, потому что альтернативы они не выдержат. Им нужно считать нас тронутыми на голову. Нужно считать, что мы неправы, чтобы весь их мир не рухнул.
– Ее семья может думать, что она здесь, с тобой. Тот человек, который писал тебе сообщения, мог писать и им тоже.
Он отступает, как будто своими словами я создала новую правду, новую, пугающую его реальность, просто сказав ее.
– Так, ну ладно, ладно. Теперь ты меня пугаешь.
– Тебе и должно быть страшно. Протри уже глаза, мать твою.
Джед обещает позвонить родным Грейс во время обеденного перерыва, то есть я понимаю, что мне он пока еще не до конца поверил. С другой стороны, он замешан в ее исчезновении и следующие четыре часа потратит на то, чтобы придумать способ избавиться от меня. Но таковы мои издержки, я добровольно иду на риск. А если Джед окажется ни при чем, тогда что?
