– Можем проверить камеры видеонаблюдения в Кране и Сиерре. – Берндт бормочет что-то кому-то на заднем плане. – Посмотрим, может, она где-нибудь объявится. – Он ненадолго умолкает. – А точно нет никаких признаков похищения?
– Нет, но после Адель я боюсь…
– Это вполне понятно, – вздыхает он. – Вы обнаружили какие-нибудь улики, которые помогут понять, что с ней произошло?
– Ничего определенного, но кое на что стоит обратить внимание. В ее кабинете я нашла визитку психолога. Мой брат сказал, что у Лоры была депрессия. Возможно, психолог сможет рассказать что-то насчет ее состояния в последнее время.
– Еще что-нибудь?
– Оказалось, что у нее был второй телефон. Не по работе, и мой брат об этом не знал. Вечером накануне исчезновения я слышала, как она разговаривала на улице по телефону. Слов я не разобрала, потому что она говорила по-французски, но она явно была взвинчена. Злилась.
– Думаете, она разговаривала по второму телефону?
– Возможно, или по мобильному, который остался здесь.
– Я запрошу записи у обоих сотовых операторов, и мы свяжемся с психологом. Если вы пришлете мне детали…
Элин включает громкую связь, и он диктует имейл-адрес. Она вводит адрес в телефон.
– Спасибо, – говорит Берндт. – И пожалуйста, держите нас в курсе событий. Мы сообщим вам, когда погода изменится и мы сможем кого-нибудь прислать. И если что-нибудь разузнаем.
Еще через несколько минут Элин прощается.
Несмотря на крайнее истощение, ее охватывает гордость. Она справилась.
Она несколько раз чувствовала, как тенью надвигается приступ клаустрофобии, но пересиливала его и отбрасывала страх.
Однако эйфория длится недолго.
Случившееся с Адель еще острее напоминает о необходимости отыскать Лору. Если эти события связаны и убийца удерживает Лору, скоро он убьет и ее.
Как и в случае с Адель, похищение Лоры заранее продумано, и, глядя на тело Адель, Элин хорошо понимает, что может произойти.
41
Акселя Элин находит в столовой. Он сидит отдельно от группки сотрудников, устроившихся за соседним столом, и смотрит в темное небо, на падающие хлопья снега, подсвеченные уличными фонарями. Стоящий перед ним кофе выглядит нетронутым, на поверхности молочные разводы.
Бледное лицо ничего не выражает, Аксель как будто не замечает атмосферы сдерживаемой паники, низкого гула голосов, но Элин много раз видела такой взгляд и понимает, что он значит. Шок.
Элин мягко прикасается к его руке:
– Аксель?
– Oui? – отвечает он, не поднимая головы.
А когда наконец-то встречается с ней взглядом, Элин замечает, что его глаза покраснели, веки опухли.
– Меня зовут Элин Уорнер, – начинает она, но ее слова тонут в раскатах грома, а темноту раскалывает зигзаг молнии.
– Аксель, – во второй раз начинает она. – Я постоялец отеля, но работаю в британской полиции. Мистер Карон попросил меня расследовать смерть Адель, пока мы ждем прибытия полиции. Вы говорите по-английски?
– Да.
Его руки лежат на коленях, пальцы крепко переплетены.
– Не могли бы вы рассказать, что происходило перед тем, как вы нашли Адель. Важно записать подробности, пока воспоминания еще свежи, чтобы мы могли поделиться с полицией, когда она приедет.
– Постараюсь, – запинаясь говорит он, отодвигая стул рядом с собой.
Элин садится и вытаскивает из сумки блокнот.
– Начните с того, чем занимались за несколько минут до того, что вы делали снаружи…
– Я пошел проверить бассейны, – начинает он, не сводя глаз с окна. – Хотел убедиться, что они закрыты. Эвакуация почти завершилась… Руководство хотело проверить зону бассейнов.
Элин ободряюще кивает.
– Я как раз закончил с главным бассейном и перешел ко второму. Тут я ее и увидел, – голос Акселя дрожит. – Я как раз начал накрывать бассейн. Чехол автоматический. Он прошел треть пути, и тут порывом ветра сдуло пар с воды. – Он сжимает пальцы. – Поначалу я даже не понял, что это человек, но потом увидел волосы. Они двигались в воде. – Повисает мрачная тишина. – Тогда я и побежал. – Аксель замолкает и подносит руки к лицу. – Я знаю, что вы хотите сказать: почему я не прыгнул, не вытащил ее? Я и сам задаю себе тот же вопрос, снова и снова. Если бы я сразу прыгнул, может, у нее был бы шанс…
Элин кладет руку на его ладонь, не обращая внимания на взгляды с соседнего столика.
– Аксель, люди не всегда реагируют одинаково, – мягко и тихо говорит она. – Нет единственно верной реакции, а кроме того, я думаю, вы ничего не смогли бы сделать. Я уверена, что к тому времени она уже была мертва.
Судя по выражению его лица, Элин понимает, что он ей не верит. Теперь он будет с этим жить до конца дней. Тысячу раз в день прокручивать все в голове. А что, если? А что, если?
– А перед тем как вы ее обнаружили, вы не видели около бассейна ничего подозрительного?
– Нет, но я пробыл там недолго. Помогал с автобусами. Из-за снега возникли проблемы на парковке.
– И вы никого не видели? Кого-нибудь из сотрудников? Постояльцев?
– Никого. Почти все постояльцы уже разъехались, а персонал помогал с эвакуацией.
Элин охватывает отчаяние. Никаких свидетелей. Вряд ли кто-нибудь хоть что-то заметил. Убийца, вероятно, воспользовался эвакуацией. Постояльцев почти не осталось, да и сотрудников с гулькин нос. Идеальное время.
Элин перелистывает страницу блокнота.
– Вы хорошо знали Адель?
– Не очень. Так, здоровались, – пожимает плечами Аксель. – У меня семья. Трое детей. Я особо ни с кем здесь не общаюсь, только по работе.
– Значит, вы не в курсе, были ли у нее какие-то проблемы?
– Я – нет, но она может что-то знать. – Он показывает на темноволосую женщину за соседним столом. – Это Фелиса, старшая горничная. Адель работала под ее началом.
– Спасибо. – Элин встает и забирает сумку. – Дайте знать, если что-нибудь вспомните, даже какую-нибудь мелочь.
– Подождите, – хмурится Аксель. – Еще кое-что. Возможно, это не относится к делу, но Адель… Я видел, как она с кем-то спорила.
В Элин пробуждается любопытство. Она садится.
– Недавно?
– На прошлой неделе. Я был в спа-комплексе, у главного бассейна, чистил сток. Адель была с другой стороны здания. Когда я повернул за угол, то услышал голоса на повышенных тонах. Спор был… жарким. Помню, я еще подумал, что они настолько увлечены ссорой, что даже не заметили меня.
– Вы слышали, о чем шла речь?
– Нет, слов я не разобрал. Я вошел внутрь, – безрадостно улыбается он. – Я всегда говорю, что не стоит вкладывать в работу слишком много эмоций. Лучше не высовываться.
