А ниже несколько ячеек: Namen, Geburtsdatum, Krankengeschichte.
О значении первых двух нетрудно догадаться – имя и дата рождения. Третье слово за границами ее понимания.
Элин открывает новую вкладку и вбивает слово в гугл-переводчик. История болезни.
Первоначальное предположение было верным. Это медицинские записи.
Но есть одна проблема. Не считая заголовков, остальные слова в документе закрашены черным. А поверх черного цвета идет надпись: цензура.
Элин открывает другой документ. То же самое.
Вымаранный текст.
Одно и то же повторяется снова и снова. Элин дрожит от разочарования – ни в одном файле нет существенной информации, ни намека на то, о ком или о чем в них говорится.
Но тут ее взгляд останавливается на правом верхнем углу документа, чуть ниже имени пациента.
ID Nr.
И рядом стоит номер. Не вычеркнутый. Как же она это пропустила? Сердце Элин начинает биться чуть быстрее. Номер похож на те, которые были на оставленных с трупами браслетах.
Из пяти цифр.
Она подскакивает и нашаривает в сумке блокнот. Достает его и находит страницу, на которой записывала номера с браслетов, которые обнаружили около тела Адель.
Потом разглядывает на телефоне фотографии браслетов, найденных рядом с Лорой. Номера не совпадают, и Элин снова смотрит в блокнот.
И четырьмя строчками ниже находит нужную цифру: 87534.
Элин смотрит на цифры, пока они не начинают сливаться, пытается осознать: этот файл и браслет связаны. А значит, и клиника каким-то образом имеет отношение к убийствам.
Но какое?
Элин открывает новую вкладку и ищет клинику в Гугле. На верхней строчке результатов поиска появляется сайт клиники.
Короткое описание на немецком:
Die Klinik Gotterdorf beschäftigt sich mit der Diagnose, Behandlung und Erforschung psychiatrischer Erkrankungen.
Даже с ее нулевым немецким понятно, что речь, скорее всего, о психиатрической лечебнице.
Но где она?
Элин кликает на странице с контактами. И видит берлинский адрес. Она возвращается на главную страницу – там несколько абзацев текста. Она копирует их и загружает в гугл-переводчик.
Мы исследуем психиатрические расстройства, чтобы найти лучшую и персональную терапию, а также занимаемся профилактикой. Современная клиника, фокусирующаяся на ментальных заболеваниях, создана на основе больницы, существовавшей с 1872 года.
И точно – это была и есть психиатрическая клиника. Зачем Лоре файлы из немецкой психиатрической лечебницы?
Элин понимает, что есть только один способ это узнать. Прокручивая страницу с контактными данными клиники, она набирает ее телефон. Через несколько гудков трубку снимает женщина.
– Guten Tag, Gotterdorf Klinik, – говорит она четким, профессиональным тоном.
Элин снова ругает себя за то, что не знает иностранных языков. Ее вечное проклятье. Она учила французский и немецкий в школе и неплохо на них читает, но не может произнести больше пары слов.
– Вы говорите по-английски?
– Конечно, – с легкостью переключается на английский женщина. – Чем могу помочь?
– Меня зовут Элин Уорнер, я из британской полиции. Сейчас я работаю над одним делом и обнаружила документы с вымаранными словами, похоже, они из вашей клиники, датируются 1920-ми годами. Мне бы хотелось разузнать о них больше.
– Простите, – после долгой паузы произносит женщина, – я бы с радостью помогла, но по таким данным нужно сделать официальный запрос. Вы, вероятно, в курсе, что мы не имеем права разглашать информацию о пациентах.
Элин этого ожидала:
– Понимаю, но мне хотя бы хотелось бы понять, что может содержаться в этих записях.
– Подождите минутку, пожалуйста.
Элин слышит шорох бумаг и приглушенные голоса.
– Да, – наконец говорит женщина. – Это я могу вам сказать. Мы делаем записи о каждом пациенте, начиная от первых признаков заболевания и первоначального диагноза, а также о лечении, которое они получили в больнице до помещения в нашу клинику. В клинике мы ведем собственные записи… Лекарства, процедуры, реакцию пациента.
Элин вздыхает:
– Записи, которые мы нашли, датируются 1920-ми годами. Они существуют только на бумаге или есть электронные файлы?
– И то, и другое. Мы сделали электронные копии всех бумажных историй болезни.
Элин решает схватить удачу за хвост.
– А можно проверить, есть ли у вас копии этих историй болезни? Как я предполагаю, у меня есть номер пациента, – говорит она нейтральным тоном. – Мне не нужны никакие сведения относительно содержимого, только подтверждение, что они из вашей клиники и подлинные.
– Хорошо, – говорит она, немного поколебавшись. – Говорите, пожалуйста, номер.
Элин снова открывает файл и называет номер:
– LL87534.
– Спасибо. Подождите минутку. Посмотрю, найду ли его.
Элин слышит, как пальцы женщины стучат по клавиатуре. И вдруг раздается резкий вздох. Элин замирает. Женщина явно что-то нашла.
Проходит несколько секунд, прежде чем женщина отвечает.
– Файл с таким номером существует, но, к сожалению, он… – запинается она. – Он удален.
64
– Запись пропала? – Элин не может скрыть удивления.
– Да, но это наверняка какая-то ошибка. – Женщина откашливается. – Простите, больше я ничем помочь не могу.
Раздается щелчок.
Она вешает трубку, но Элин успевает уловить в ее голосе тревогу.
Она крепче сжимает мобильный. Это… не может быть совпадением.
В файлах явно содержится нечто важное, и кто-то позаботился, чтобы эти сведения не попали в чужие руки.
Но что там? И как файлы попали к Лоре?
Элин прижимает пальцы к вискам. С какой стороны ни посмотри, все сходится к одному – она в невыгодном положении, пытается найти ответы на вопросы, хотя даже не уверена, те ли вопросы задает.
К тому же она сама по себе и не с кем обсудить предположения. Разговаривать с Берндтом по телефону – не совсем то же самое. В группе возникает особая химия, которая способна стать искрой для гениальной идеи, ведущей к разгадке. Какой-нибудь на первый взгляд простой вопрос или замечание могут запустить цепочку умозаключений, которые развернут расследование совсем в другом направлении.
Элин находит в телефоне имейл от Берндта, со звонками с мобильного Лоры.
Она открывает первый файл и изучает экран. Лора регулярно звонила по определенным номерам: Айзеку, матери, сестре, двоюродной сестре и еще нескольким людям, которых Элин сочла ее друзьями. Ничего необычного, что могло бы послужить ключом к ее исчезновению.
