– Так поехали вместе с нами, – резко говорит она. – Давай купим тебе билет. Поживешь со мной несколько недель, посмотрим, как ты будешь себя чувствовать.
– Не сейчас. Хочу попытаться снова наладить жизнь. Посмотрим, как пойдет. – Он отворачивается, крепко сжимая губы. – Знаешь, я все время думаю о том, как сомневался в ней. Прямо перед тем, как ты сообщила мне о ее смерти, я сжег ее фотографию, которую хранил в бумажнике. Думал, что она меня предала, а она все время была здесь. Я мог бы ее найти, вместо того чтобы… – Его голос дрожит.
– Нет смысла себя терзать, Айзек. Ситуация была чудовищная. Я тоже в тебе сомневалась. А когда узнала про обвинения в университете, то сделала поспешные выводы, хотя могла бы просто спросить у тебя.
Даже сейчас при мысли о звонке в университет она краснеет.
– Но мы же столько лет не виделись. Наши отношения были натянутыми. Могу представить, почему у тебя возникли сомнения, но мы-то с Лорой были помолвлены. Я не должен был в ней сомневаться. Мне следовало знать.
– Откуда тебе было знать? Лора специально спряталась в служебном помещении. Она знала, что туда никто не ходит и ее не найдут. Там нет камер, так что и ты ее не нашел бы.
– Да, но все это засело у меня в голове, прокручивается снова и снова. Все это время она была здесь, совсем рядом.
– Поэтому я и считаю, что ты должен поехать с нами. Отвлечься, – Элин улыбается. – Но в основном это из-за того, что я паршиво готовлю. Ты мог бы взять готовку на себя, если хочешь.
Элин придвигается ближе к нему и протягивает руку, но потом отдергивает ее, мысленно ругая себя.
Она зашла слишком далеко.
Проходит несколько мгновений.
Айзек забрасывает рюкзак на плечи.
– Я приеду в гости, – наконец говорит он, ловя ее взгляд. – Это не просто слова.
– Я знаю.
Элин кусает нижнюю губу.
– Я серьезно. – Айзек дотрагивается до ее руки. – Как раньше уже не будет. Все изменилось, правда ведь? Мы с тобой изменились. Мы уже другие.
– Ага.
Это она может принять. Другие.
– Я попрощаюсь с Уиллом и пойду. – Айзек смотрит на ларек. – Уилл, я ухожу, – повышает голос Айзек, когда Уилл уже идет к ним с билетами в руке.
Они обнимаются и стукают кулаком об кулак, а потом Айзек делает шаг назад.
Повернувшись к Элин, он притягивает ее к себе. К ее глазам подступают слезы. Почему так не хочется его покидать?
Когда они разжимают объятья, раздаются громкий лязг механизма и металлическое жужжание. Фуникулер почти на месте.
– Хотел кое-что отдать тебе перед уходом, – громко говорит Айзек, перекрикивая шум, и опускает руку в сумку. – Вот, я сделал для тебя копию. Уилл сказал, что у тебя в квартире нет фотографии, где мы втроем, с Сэмом.
Элин буквально заставляет себя посмотреть на фотографию.
На снимке они втроем на пляже, с прилипшим к ногам песком. За их спинами – кривобокий песчаный замок, утыканный бумажными флажками.
Элин смотрит на Сэма. Своего младшего братишку.
Наконец-то смотрит на реального Сэма вместо ошибочных и спутанных фрагментов в ее голове.
92
Фуникулер трогается, и постепенно небо и снег уступают место деревьям и заснеженным шале, внедорожникам, взбирающимся по узкому горному серпантину.
Открыточный вид.
Элин касается окна пальцами. Она чувствует на себе взгляд Уилла.
– Ты починишь ожерелье? – спрашивает он.
Элин на автопилоте тянется к ожерелью, но, конечно, ничего не находит. Она пожимает плечами.
– Не знаю.
Ей нравится ощущать голую кожу на шее. Как будто появилась легкость. Свобода.
Уилл откашливается:
– Ты уверена, что готова покинуть Айзека?
Он накрывает ее ладонь своей, такой теплой.
Элин заставляет себя посмотреть ему в глаза.
– Думаю, он справится. Когда Сесиль арестовали… он сказал, что ему полегчало.
– Ты знаешь, что произошло с Лукасом?
– Да. Берндт рассказал мне сегодня утром. Его арестовали за ту роль, которую он сыграл во всех этих событиях – он ведь избавился от тела Даниэля и улик, скрывал правду о прошлом санатория, – она ненадолго умолкает. – Он признался, что знал о документах и могилах и подкупил чиновников, чтобы это не выплыло наружу.
Несколько секунд Уилл молчит.
– А ты как? – наконец спрашивает он. – Ничего, что мы уезжаем?
– Все нормально.
И все же при мысли об отъезде ее охватывает странное чувство, ведь она не только покидает это место, но оставляет здесь и многое другое – Айзека, Лору и ту версию правды, которую она так долго носила в себе, которая определила всю ее жизнь. Теперь ей предстоит начать другую жизнь.
– Я больше беспокоюсь о тебе, – говорит она. – Тебе не больно ходить?
– Уже полегче.
Уилл подносит руку к животу.
Такой характерный для него жест – мол, все это несерьезно. И Элин внезапно охватывает желание его обнять. Прикоснуться к нему и открыться. Раньше она всегда сопротивлялась подобным желаниям.
Притянув Уилла к себе, она неловко обнимает его, вдыхая такой знакомый запах его кожи.
– Прости за все, что случилось. – Собственный голос кажется чужим. – Я не хотела тебя втягивать. Ты… ты так много для меня значишь.
– Я знаю, – шепчет Уилл ей в волосы. – Все закончилось. Мы можем двигаться дальше.
– Кстати, – Элин отстраняется, расстегивает сумку и вынимает журнал. Обложка смялась, и Элин разглаживает ее пальцами.
Уилл рассматривает обложку. Это известный журнал о дизайне интерьеров.
– Где ты его взяла?
– В супермаркете, в Кране. Обошелся в двадцать фунтов, но… – Элин листает страницы и находит то, что искала. – Вот, – тыкает она в страницу. – Этот диван. Что скажешь?
– В каком смысле?
– Для нашего нового дома.
Секунду Уилл молчит, а потом улыбается:
– Мне нравится.
Элин уже собирается ответить, но тут в кармане вибрирует телефон.
Она вытаскивает его и смотрит на экран.
– Что там? – заглядывает ей через плечо Уилл.
– Это по работе. – Она читает слова на экране. – Мне предлагают продлить отпуск из-за Айзека, но хотят получить мое решение на следующей неделе.
Уилл кивает и смотрит в окно. Элин тоже. Они почти достигли подножия долины. Шале уступили место домам и заснеженным виноградникам. Видны лишь некоторые лозы, тонкие и темные, которые пробиваются из-под снега.
