Помню, что несколько дней лил проливной дождь, на дорогах повсюду – непроходимая грязь. Но в день открытия с утра выглянуло солнце и осветило новенькие кровати, плиточный пол и сверкающие водопроводные краны.
Нэнси Бабб уехала из Тоцкого в 1927 году. Медперсонал Тоцкой больницы написал ей благодарственное письмо:
Охрана здоровья грудных детей, дошкольников, беременных и кормящих женщин, родильный дом, больничная палата, аптеки, детский санаторий, дневной стационар для туберкулезных больных, лекционная работа – все это Вы смогли поставить на твердую основу. А кроме всего этого, Вам удалось построить прекрасную новую больницу – лучшую в районе.
Петр Леонтьевич вспоминал, что Нэнси Бабб еще раз приехала в Тоцкое – уже как туристка – в 1937‐м. «Ее встречали как королеву, чуть не на руках носили», – рассказывал мне старый учитель. В тот же день я сам убедился, что память о Нэнси Бабб жива: на местном маленьком рынке на мой вопрос, обращенный к женщинам, торговавшим молоком, знают ли они, что в 1920‐е тут жила американка, они хором ответили: «А как же!» – и указали на дом, в котором семьдесят лет тому назад проживала Нэнси Бабб.
ГЛАВА 9
Квакерский проект сельхозшколы в Умновке. Планы на дальнейшее сотрудничество. Постепенный исход квакеров из Бузулука. Медицинские проекты американской квакереи Анны Хейнс. Вызов Хейнс в ОГПУ. Московский офис – будущий квакерский центр в России?
В своей книге «Дух конструктивизма. Квакеры в революционной России» Дэвид Макфадден отмечает, что уже летом 1924 года реализация смелых планов, разработанных квакерами в 1923 году, оказалась под угрозой. Финансирование из Великобритании и США стало сокращаться: голод миновал, Советская Россия уже вовсю торговала зерном, введенная в стране новая экономическая политика (НЭП) способствовала росту благосостояния людей. В Лондоне и Филадельфии считали, что программы оказания помощи в России слишком затянулись. О продовольственной помощи речь уже не шла. Да и большевики потихоньку из просителей превращались в порой высокомерных и весьма привередливых получателей иностранной помощи. Все чаще звучали чиновничьи голоса, мол, давайте деньги, а что с ними делать, мы и сами как-нибудь разберемся. Наркомздрав изменил свою политику, финансировать уже начатую работу на паритетных основах ведомство Семашко отказывалось. Квакерам увеличили плату за аренду помещений и коммунальные услуги, а русским работникам в квакерских клиниках и амбулаториях Бузулукского уезда большевики потребовали увеличить жалование – за счет иностранцев.
Региональный директор Комитета служения американских Друзей Винсент Николсон весьма пессимистично относился к самой сути проводимой квакерами в России работы. Он считал, что необходимо завершить оказание благотворительной помощи и остановить участие в восстановительных работах, отдав приоритет созданию «квакерского посольства», благодаря которому ценности и идеалы квакеров стали бы известны широкой публике. Дальнейшую работу, считал он, можно выстраивать по-новому, централизованно и на долгосрочной основе.
На этом этапе возникла идея открытия квакерской сельскохозяйственной школы в селе Умновка Бузулукского уезда. Изначально планировалось открыть сельскохозяйственную школу и в Борском (по причине большого числа сирот в этом регионе), но потом решили сконцентрироваться только на Умновке. В начале 1924 года был составлен черновой вариант соглашения о школе между ОДК и Бузулукским уездным исполкомом, совместный проект планировался на десять лет. Общество Друзей брало на себя обязательства обеспечить финансами техническую и сельскохозяйственную школу с центром на Умновском хуторе Бузулукского уезда Самарской губернии. По договору квакеры обещали обеспечить финансирование техникума в объеме 440 000 золотых советских рублей. Целью этой школы было обучение детей 14–18 лет ремеслам, сельскому и домашнему хозяйству. Квакеры также писали о своем желании выработать «путем преподавания моральных принципов в этих детях характер, который сделал бы их достойными членами всякой общины, в которой им предстоит жить».
Этот проект вызвал несогласие Бузулукского уисполкома, который желал получить больший контроль над школой, нежели предложенный квакерами. В частности, уисполком хотел монополии в образовательном процессе, тогда как квакеры оговаривали за собой право участия своих представителей в деле обучения детей. Представители Общества Друзей заявили, что они желают преподавать в школе «согласно требованиям советских законов и с одобрения главы Отдела общего образования». Наконец, самый главный камень преткновения заключался в том, что квакеры заявляли о готовности вкладывать деньги в школу только при условии, что образование, даваемое в этом учебном заведении, не расходится с принципами жертвователей. Устами главы Московского центра квакеров Эдгара Николсона они заявляли:
Общество Друзей, которое в течение семи лет активной помощи явно обнаружило свое участие к русскому народу и свое желание помогать ему в годы лишений, предполагает, что оно вправе просить гарантии в том, что общее образование, даваемое в школе, не будет расходиться с его принципами. Мы не думаем, что Центральные комитеты Друзей согласятся на открытие школы, если в соглашение не будет включен пункт, дающий гарантию такого рода.
О чем шла речь?
Квакеры требовали внести в текст соглашения следующее положение:
По настоящему договору исключается всякая возможность преподавания в каком бы то ни было отделении школы антирелигиозных и атеистических идей.
В спор вступила давний союзник квакеров Ольга Каменева, председатель Комиссии по заграничной помощи при президиуме ЦИК Союза ССР. Она списалась с Наркомпросом, и ответ главы коллегии этого учреждения был кратким:
Коллегия Наркомпроса находит эти предложения неприемлемыми по следующим основаниям.
1. Принципы организации означенной школы совершенно неприемлемы для РСФСР, на территории которой все школы построены на единой системе учебных планов и программ на научно-естественной основе, которая сама по себе по сути дела включает антирелигиозные моменты.
2. Весь преподавательский персонал школ в РСФСР утверждается соответственными органами Наркомпроса; проектируемые О-вом «Квакеры» изъятия недопустимы.
Как пишет историк Дэвид Макфадден, Ольга Каменева дала квакерам понять, что это их требование будет удовлетворено, если они не будут настаивать на внесении его в документ, то есть если пункт 15 будет удален из договора. Какое-то время квакеры были даже готовы к тому, чтобы согласиться на преподавание в техникуме атеизма:
Наличие антирелигиозного учения, которое преподается в школе, может и не препятствовать квакерской помощи по другим направлениям, а, наоборот, оказаться сложной задачей демонстрации веры через действенность наших собственных убеждений.
В конце концов квакеры решили, что не могут поступаться принципами, и идея организации техникума в селе Умновка была оставлена.
