– Что тебе понятно?
– Это не из-за Элси, это больше из-за Джереми. Ты снова мучаешься чувством вины.
– Нет. Ну, может, чуть-чуть.
– Тогда хватит. Тебе и так в последние дни нехорошо. Нельзя, чтобы из-за Элси стало хуже.
Колетт вздрогнула при упоминании своей якобы «болезни». Значит, в глубине души она все-таки сомневалась.
– Я постараюсь. – Снова глотнула чаю. – Днем я хотела бы еще раз съездить к Элси.
Мартин ответил не сразу, будто сперва хотел возмутиться, что его ставят перед фактом, не спросив мнения.
– Да, конечно, – отозвался он нарочито бодрым тоном. А потом, чтобы накинуть себе немного очков, добавил: – Знаешь, что? Почему бы тебе не поваляться в постели? Давай я сам съезжу за покупками.
– Что на тебя нашло? – удивилась Колетт.
Я же говорю. Взыграла нечистая совесть.
– Да так… – протянул Мартин. – Просто хочу помочь. Может, тебе сэндвичей сделать перед тем, как я уеду?
Колетт рассмеялась.
– Нет, спасибо. И вообще: куда ты дел моего мужа?
Мартин улыбнулся и вышел из комнаты. Едва он скрылся из виду, как с Колетт мигом слетела маска добродушия. Броган пригляделся к ней внимательнее, пытаясь за мимикой разгадать мысли.
Хватит!
Что хватит?
Это – хватит! Можешь пялиться ей на сиськи и на задницу, сколько влезет, но в башку лезть не вздумай. Ты понятия не имеешь, что там творится.
Можно же угадать.
Нельзя. Если только ты не собираешься обратить эти мысли потом против нее.
Она много думает о смерти. Сама так сказала.
И что? Мы тоже много думаем о смерти. Особенно о ее.
Воскресенье, 16 июня, 17:11
День выдался темным, жарким и скучным; он прошел под знаком жажды и голода, недосыпа и крайнего дискомфорта. Брогана безжалостно дразнил запах бекона, пробивавшийся даже сквозь густую удушливую вонь от соседа по чердаку. Мартин вскоре вернулся с покупками, и Брогану защекотали нос ароматы супа. После обеда Колетт уехала в больницу, а Мартин остался развлекать Брогана грохотом и стуком: он что-то мастерил на заднем дворе. Воспользовавшись его отсутствием, Брогану удалось немного размяться и заодно отлить в одно из пустых пластиковых ведер, валявшихся на чердаке. В общем, время прошло незабываемо.
Он ужасно тосковал по пустым бескрайним полям Шотландии. Вот бы сейчас туда вернуться… Наблюдать, как сменяют друг друга времена года, как жизнь тянется от начала к концу. Солнце гладило бы ему плечи, мороз щипал за пальцы ног, а дождь брызгал в лицо каплями.
Лучше тех времен ничего не было.
Пока не появилась она и не положила всему конец.
Немного веселее в доме Фейрбрайтов стало, когда Броган услышал рев подъезжающей машины; потом хлопнула дверь и с лестницы донеслись шаги.
Броган занял привычное место у глазка и затаился. В туалете спустили бачок, по трубам зажурчала вода. Через минуту в спальню вошла Колетт. Она сбросила туфли, упала на кровать лицом вниз и замерла.
Вскоре раздался голос Мартина:
– Кол? Это ты? Ты где, наверху?
Та не ответила. Даже не шелохнулась.
Мартин поднялся на второй этаж и заглянул в комнату.
– Кол? Кол?..
Он подошел к кровати и сел рядом. Встряхнул Колетт за плечо.
– Что такое?
Она повернулась к нему. Мартин убрал у нее с лица волосы. Броган заметил на ее щеках слезы.
– Что такое? – повторил Мартин. – Это из-за Элси? Она что…
– Нет. Наоборот, она немного оклемалась. Ее накачали лекарствами, витаминами, всякой глюкозой…
– Это же здорово! Почему тогда ты плачешь?
Колетт перекатилась на бок и села. Заправила волосы за уши, нашла в кармане салфетку и вытерла глаза.
Мартин придвинулся и взял ее за руку.
– Я плачу, потому что все это очень грустно. Элси живет одна. Муж у нее давно умер, сын разбился на машине. К ней вообще никто не приходит. Но знаешь, что хуже всего?
– Что?
– Она сдалась. Так сказали врачи. Говорят, она уже несколько дней ничего не пила и не ела. И лекарства, видимо, тоже забросила.
– Я думал, у нее есть сиделка…
– Да, но какой от нее толк? Она пришла на пять минут, налила чаю и снова ушла. Элси наплела ей всякого, а потом выкинула ужин в мусорку, а таблетки спустила в унитаз.
– Но зачем? Зачем так делать?
– Потому что ей больше незачем жить. И мы отчасти тоже виноваты.
– Мы? Мы-то здесь при чем? Что мы такого сделали?
– Ничего. В том-то и дело! Если б мы потрудились хоть изредка заглядывать к ней в гости, то, возможно, она не довела бы себя до больницы.
Мартин погладил жену по руке.
– Удалось с ней поговорить?
– Буквально две минуты. Она до сих пор немного не в себе. Открыла глаза, пробормотала: «А, это ты, милая… Алекс с тобой?» – и снова отключилась.
– Кто такой Алекс?
– Ее сын. Тот, который разбился.
– А… Ну тогда она явно не в себе. Хоть узнала тебя. Увидела знакомое лицо. Это пойдет ей на пользу.
Колетт нахмурилась.
– Думаю, сейчас я не лучшее для нее лекарство.
Мартин сурово насупился. Колетт высморкалась.
– Хочешь, чаю налью?
Колетт кивнула. Мартин поцеловал ее в макушку и вышел.
Броган по-прежнему таращился в пустоту.
Что такое?
Элси больна. Из-за меня. Потому что я ее бросил.
И что?
Ее сейчас подлечат и вернут в пустой холодный дом. И она снова перестанет жить.
Люди стареют и умирают, таков уж закон. Иногда перед смертью начинают бредить. Ты для Элси пустое место. Она любит своего мертвого сына. Так что кончай о ней думать.
Брогану никак не удавалось отделаться от грустных размышлений. Прежде чем он спохватился, из глаза сама собой выкатилась слеза. Угодила прямиком в отверстие и упала на покрывало рядом с Колетт.
Впрочем, та ничего не заметила.
16 июня, воскресенье, 22:16
Ты как?
Нормально.
Правда?
Правда.
А почему тогда притих?
Нет настроения.
