Колетт заслуживает особого отношения.
Ну, разумеется. И мы даже знаем почему.
Понятия не имею. Ты вообще о чем?
Она кое-кого тебе напоминает.
Вот только не начинай, ладно? Та здесь совершенно ни при чем.
Еще как при чем. Из-за нее все началось.
В голове разыгралась такая буря, что пришлось пойти к задней двери, открыть ее и отодвинуть фанеру, впуская в дом немного живительного света и воздуха. Броган знал, что рискует – из соседних окон могли заметить, – но ему было плевать. Он задыхался.
Он сидел так около получаса, разглядывая сорняки и жуков. В какой-то момент мимо бесшумно прошла полосатая кошка. Учуяв Брогана, она замерла и уставилась на него сквозь щель в дверном проеме.
Эй, она похожа на Митси!
Совсем слепой, что ли? Ни капельки не похожа. Даже цвета другого.
С ней тоже все так начиналось. Когда она посмотрела на тебя через дверной порог…
Броган зажмурился. В голове завертелись воспоминания: мучительные и приятные одновременно. Когда он снова открыл глаза, кошка уже исчезла.
Да что с тобой такое? Зачем ты весь день вскрываешь старые раны?
Они всегда открыты, друг мой.
Знаешь, я был бы признателен, если б ты перестал сыпать соль.
Не раскисай. Я единственный, кто тебя поддерживает.
Не льсти себе. Я и без тебя справлюсь.
Без меня ты умрешь. Прояви хоть капельку благодарности.
Броган раздраженно подвинул фанеру и захлопнул дверь. Тьма вернулась. У него был фонарик, но включать его лишний раз не стоило. Он прислонился спиной ко входу, мысленно поторапливая время. Снаружи слышался шум: птицы, самолеты, гул машин, детский визг. Порой доносился вой полицейских сирен. Не его ли ищут? По ложной наводке, наверное, когда людям мерещится маньяк у них в доме…
Я есть хочу.
Ты вечно голодный.
Знаешь, я ведь о нас забочусь. Тебе не мешало бы иногда ко мне прислушиваться.
Подождешь.
Не могу. Все калории с завтрака уже сгорели. Мне надо больше тренироваться, чтобы поддерживать форму.
Так и будет написано на твоей могильной плите: «Здесь лежит самый крепкий покойник на свете». Я не понял, чего ты от меня хочешь? У Фейрбрайтов еду мы брать больше не можем, заметят. А остальные хозяева сидят дома…
И когда мы поедим в следующий раз?
Вечером. Сходим к Элси. Только ненадолго.
Другой голос Брогана затих, но в голове все равно вертелись мысли. Образы, воспоминания, обрывки разговоров…
Он взглянул на часы.
Что такое?
Те люди, которые живут рядом с Элси. Джек и Пэм…
Ну?
Они, кажется, говорили про врача, помнишь? Запись ведь сегодня?
Да. Сегодня. В три часа вроде бы. А сейчас сколько?
Почти два.
Броган вскочил, зажег фонарик и побежал наверх. Взобрался по лестнице на чердак, крадучись, пересек дом Элси и залез к соседям. Снизу слышались голоса, тихие, будто с первого этажа. Броган вытащил нож, подцепил крышку люка и, просунув рукоять, приподнял на пару сантиметров.
Пэм и Джек по обыкновению беседовали на повышенных тонах. Броган не уловил суть их взаимных претензий, но речь, кажется, шла обо всем подряд: от протекающего крана до местной политики.
Затем, примерно без двадцати три, голос Пэм зазвучал громче: она вышла в коридор.
– Ты вообще идешь? Пока встанешь с кресла, больница уже закроется.
– Дай хоть дух перевести, женщина! – отозвался Джек. – Ты что, не видишь, как мне плохо?
– А мне, можно подумать, не плохо… Давай пошевеливайся!
Раздались стоны вперемешку с руганью.
– Ну, наконец-то, – объявила Пэм. – И не вздумай корчить из себя героя. А то я тебя знаю. Заявишь врачам, что у тебя ничего не болит.
– Терпеть не могу врачей…
– Думаю, это взаимно.
Открылась входная дверь, Джек немного покряхтел от боли, дверь хлопнула. Хозяева сели в машину и уехали.
Пора обедать! Давай вниз!
Броган распахнул крышку люка – и недоуменно уставился на лестничную клетку.
Есть проблема.
Какая еще проблема?
Как я заберусь обратно?
Идиот. А лестница тебе на что?
Вдруг Элси услышит?
Не услышит, если не будешь греметь. Только давай быстрее, а? Мы не знаем, сколько у нас времени.
Броган вернулся к первому дому и затащил шаткую лестницу на чердак. Через стену в этот раз он перелезал дольше обычного – боялся стукнуть лестницей и выдать свое присутствие; вдобавок приходилось смотреть, куда ставить ноги.
Живей давай!
Я и так стараюсь!
Дотащив лестницу до соседей, он решил немного перевести дух.
Как там говорила Пэм: «Пошевеливайся»?
Броган тряхнул головой и пробормотал:
– Нет покоя грешникам.
Если это правда, быть нам всегда в пути.
Броган просунул лестницу в люк и спустился.
Без вечно скандалящей пары дом казался до зловещего тихим, словно решил выспаться. И пахло здесь иначе: смешались запахи освежителя воздуха, полироли, чистящих средств для ванной и еще чего-то незнакомого.
Потом надышишься, жрать пошли!
Броган спустился на первый этаж, прошел мимо фотографий, изображавших двух пухлых детишек разных возрастов. Дверь на кухню была закрыта. Рядом с нею качали медным маятником темные деревянные часы, тихонько постукивали, словно предупреждая, что лучше к ним не приближаться.
Как думаешь, больница далеко?
А что?
Почти три. Вдруг их приняли раньше и теперь они едут домой?
Раньше? И давно терапевты соблюдают график приема? У нас впереди целый вечер. Просто зайди, возьми какой-нибудь еды, и пойдем уже.
Броган кивнул. Подошел к двери. Толкнул ее.
И сразу увидел Ральфа.
Именно Ральфа. Тот сам представился.
