Наконец его будит Дигри, единственный в деревне парень с официальным сертификатом из внешнего мира. Он явился к Апо с двумя иностранцами. Их застала метель, и они закончили свои блуждания здесь.
— Откуда они пришли? — спрашивает Апо.
— Из Страны ледников.
— Кто они?
— Офицер и ученый.
— Из какой страны?
— Оба индийцы.
— Их прислали, чтобы меня арестовать?
— Нет.
— Скажи им, что старый человек умирает. Некогда ему развлекать непрошеных гостей.
Повернувшись на другой бок, Апо засыпает снова. Когда он просыпается через несколько часов, в его комнате сидят двое.
— Я не люблю армию и не люблю науку, — говорит Апо на хиндустани, направляясь к ночному горшку, чтобы помочиться. — Армии воюют, а наука создает поводы для войн.
— Не наука, а религия, — говорит ученый.
— Религия и наука — одно и то же. — Апо удивляется тому, что услышал это замечание, не предназначенное для его ушей. Благодаря снегу слышать всегда легче. Снег заставляет умолкнуть всех птиц, насекомых и суетливых людей. — Но откуда вам это знать? — продолжает Апо. — У вас такой вид, будто вы родились вчера. А наука появилась на день раньше. Ее придумали те же, кто создал религию еще на день раньше. А знаете, что появилось раньше, чем религия и наука?
— Я знаю! — говорит Айра. — Соль!
— Вот умный ребенок. Учитесь, чужестранцы!
— Мы уже многому у нее научились, — говорит офицер. — Она молодец. Если бы еще она ходила в школу… Индийская армия открыла школы для пограничных селений, но это ничейная земля.
— Мы не хотим, чтобы наших детей учила индийская армия. Чему вы можете научить? Как смотреть в другую сторону, когда враг атакует? Ваши страны пинают нас, как мяч. Пакистан сидит у нас на голове, а Индия — на причинном месте. Что, если завтра Пакистан захватит нас опять? Тех же самых детей заклеймят как предателей. Нет уж!
Видя смущение пришельцев, девочка вмешивается:
— Наш Апо ругает только тех, кто ему нравится. Он очень рад с вами поговорить. Пожалуйста, задавайте ваши вопросы.
Сын Апо входит в комнату с горячим чайником, печеньем и сушеными фруктами. Для индийцев специально разыскали сахар и черный чай, который они так любят.
— Принеси мне ячменного, — командует Апо. — Индийский я не пью. Не хочу стать таким же ленивым, как они. — С этими словами Апо макает в чашку печенье и придвигает ее поближе.
— Я Мохаммед Раза, офицер из Гондского полка, — нетерпеливо говорит военный. — А моего друга зовут Рана. Он геолог, изучает землю.
— С каких это пор в индийскую армию набирают пакистанцев?
— Офицер Раза — индиец, — говорит Рана.
— Все мусульмане — пакистанцы. Все коммунисты — китайцы. Все буддисты — тибетцы. Но всех индийцев объединяет одно — лень. Что же касается бангладешцев, то я не знаю. Когда их страна появилась на свет, я уже потерял связь с внешним миром. Они были мусульманами, поскольку там был Восточный Пакистан. Но потом они еще назвались бенгальцами… У меня по пять пальцев на каждой ноге. Они все разные. Что, если мой мизинец вздумает драться с большим пальцем из-за того, что они не похожи друг на дружку? А если они сговорятся против меня и заявят, что никто из них не считает себя моим, потому что все они разные пальцы, а я вообще даже не палец? Да я превращусь в прокаженного!
— Местные говорят, вы умеете предсказывать землетрясения, — прерывает его болтовню Раза. — Вот почему мы пришли. Нам рассказали, что вы спасли жизнь всем, кто здесь живет, во время четырех крупных землетрясений, которые обрушились на этот район за последние шестьдесят лет.
Он жестом приглашает Рану поддержать разговор.
— А ну-ка, скажи мне, сын науки, откуда берутся землетрясения? — спрашивает его Апо. Прикончив печенье и чай, предназначенные для гостей, Апо переключается на ячменный напиток.
Айра говорит:
— В замерзшем море живет огромная рыба. Когда она шевелит хвостом, получается землетрясение.
— Тогда вопрос: насколько часто она шевелит хвостом? И почему она в последнее время такая сердитая? — спрашивает Рана.
— В прошлом году мы потеряли двести двадцать человек. Примерно два года назад пакистанская сторона потеряла сто сорок пять. Вот почему мы договорились, чтобы здесь все время были ученые, — они станут изучать и предсказывать поведение этой огромной рыбы, — добавляет Раза.
— Иностранцы, — перебивает его Апо. — У вас есть иностранные сигареты?
— Раньше наш Апо никогда не курил сигареты, — говорит Айра. — Он начал четыре месяца назад, когда его заколдовала кашмирская ведьма.
Рана улыбается.
— Ему очень повезло, что он открыл сигареты в таком возрасте, — шутит он, вынимая из рюкзака пачку.
Девочка берет у него сигарету. Прикуривает от тлеющих углей и, пыхнув разок, отдает ее дедушке. Рана замечает, что тот лишь набирает дым в рот и выпускает его, прямо как он сам в студенческие годы.
— Каракорум наклоняется, — говорит Апо. — Эти горы растут и толкают Гималаи вниз. У всех гор в мире теперь новый король — Кечу. Только мы, люди, отказываемся его признавать.
— Вы имеете в виду К2? — спрашивает Рана.
— Когда я говорю “Кечу”, я имею в виду Кечу, — отвечает Апо, немного сбитый с толку. — Самый высокий пик Каракорума, тот, что на краю ледника Балторо. Это бьющееся сердце Страны ледников. От него не скрыться, даже если все боги машин и науки спустятся на землю, чтобы вам помочь. — Апо на минутку задумывается. — Даже если Индия, Пакистан и Китай перестанут драться за лед и захотят дружить, чтобы здесь остаться, горы победят. Так что скажите своим армиям и ученым — пусть уходят с ледников. Иначе им не уцелеть.
Рана ошеломлен. Одним махом Апо подытожил все, что он сам так долго старался выразить, несмотря на факты.
— Но как это может быть? — спрашивает он Апо. Ведь самая высокая точка земли — Эверест. Это не столько геологический факт, сколько неумолимая реальность.
Перед лицом исчезающих фактов, законов и принципов это не просто борьба между определенностями и неопределенностями. Рана наблюдает глубочайшую трансформацию. Ту, что началась как мучительное смятение в его сердце ученого и выросла в орогенные преобразования ледника.
— Когда кровь, пролитая людьми, впитывается в тело земли, ее раны и ссадины не могут зажить… — Старик размышляет над собственными словами. — Они только воспаляются. Ваша жестокость и ваши войны — как гангрена для земной плоти. На ваших штуковинах можно долететь до луны, но вы слепы к горам и рекам прямо у вас под носом. Своими границами, восстаниями и войнами мы порубили Индостан на сотню островов. И он рассыпается в океан. Кечу растет, потому что Гималаи опускаются.
