В доме Газала греет руки над горящими угольями, затем принимается растирать ягненку ножки. Свернувшись у нее на коленях, он вот-вот заснет. Апо стоит без толку, глядя на них. В комнате гораздо холоднее, чем раньше, его одежда подернута тонким слоем изморози. Но он не жалуется.
— Не спи в мокром, — говорит она. В годы предыдущего брака у нее никогда не хватало смелости командовать мужем. Однако на сей раз Газала не просто новая жена — она стала другим человеком. — И лекарства на ночь не принял, — продолжает она. — Когда я их принесла, ты отвернулся на другой бок и притворился, что спишь.
Эти слова пролетают у Апо мимо ушей. Он стоит в углу, любуясь игрой огненных бликов на ее лице и тем, как изящно она сидит на полу. Без обычных лекарств можно разок обойтись — он подумывает, не принять ли ему кое-что поинтереснее.
— У меня есть таблетки, — говорит он. — Мы оба должны их выпить.
— Зачем?
Он нервничает. Открывать ей правду пока рано — вдруг неправильно поймет?
— Они снимают боль, — отвечает он.
— Но у меня ничего не болит, альхамдулиллях. Можешь принять вместе с остальными лекарствами. Где они?
— Они помогут тебе заснуть.
— Ром отлично со мной справляется. Налью себе стаканчик, перед тем как лечь.
— Ох! Ну что же, и соврать старику нельзя? Они нужны для секса, — выпаливает он.
Хотя Газала ошеломлена, она не подает виду. Ничто не может отнять у нее достоинство — и уж во всяком случае, не выходки сумасбродного муженька. У нее пятеро детей, тринадцать внуков и без счета правнуков. Она стара и мудра, как сам процесс размножения.
— Зачем нам таблетки? — спрашивает она.
— Мне надо.
— Ну так ты и пей. Бабушкам для секса таблетки не нужны.
— Ничего этот Тапа не понимает в женщинах, — бурчит Апо. — Не то дал бы мне таблетку, от которой у них пропадает охота спорить.
Он идет к сундуку у стены. Там хранится все его личное имущество, изрядно потесненное собственностью жены. Апо до сих пор удивляется тому, сколько пожитков привезла в свой новый дом эта вчерашняя скромная вдова. Хотя она заматывается в тряпки с макушки до пят и молится по десять раз на дню, у нее больше шалей, фиранов, бутылочек с ароматическими маслами и рома, чем у любой другой известной ему женщины.
— Не торопись, а то упадешь носом вниз, — предупреждает она, когда он нагибается, чтобы поднять крышку.
— Я падал так уже сто раз. Сто первый меня не убьет.
— Тебе вредно так напрягаться, особенно зимой.
— Снег когда-нибудь да кончится, он не вечен. Как и мы.
Руки Апо победно выныривают из сундука. Он нашел желтый шелковый мешочек, куда спрятал заветные таблетки. Но распрямиться он не может.
— Спину схватило, — наконец признается он.
Газала опускает ягненка на пол и бросается к мужу. Она массирует ему поясницу, пока твердые узлы не распускаются под ее пальцами.
— Рассуждаешь тут о бренности и сексе, а сам и нагнуться не можешь.
— Смейся, смейся, женушка. Бедному старику не привыкать к насмешкам, которыми его осыпают на каждом шагу.
Газала кладет ягненка на шаль рядом с бухари. Потом укрывает своего хрупкого супруга двумя одеялами и проверяет, чтобы под них не задувало.
* * *
Это час, когда солнце и луна видны в небе одновременно и сама ночь флиртует с рассветом. Дракпо называют его Часом ухаживания.
Солнце и луна — самая древняя пара влюбленных. Хотя в Солнечной системе больше тысячи лун и спутников, солнце, если уж говорить начистоту, питает нежные чувства только к ней. Центр нашей маленькой Вселенной мечтает бросить все, заползти в ее кратер и найти там покой, как океан — в утробе раковины.
Что же до луны, то ей мало одной его любви. И всегда будет мало, если за нею не следует безоговорочное приятие. Луна — существо ущербное. В конечном счете это просто кусок земли, заброшенный в космос.
Ну, а сама Вселенная — немой свидетель. На ее глазах эпохи, проведенные в дружбе и согласии, сменялись веками взаимной настороженности и неприязни двух чужаков, застрявших в одной Солнечной системе. Каждые две недели ссоры влюбленных истощают луну до четверти ее размера. И каждые две недели любовь придает ей новые силы.
Но именно в этот час все находится в равновесии. Ссоры забыты, обиды прощены, гнев и сожаление отринуты прочь. Солнце с луной обмениваются взглядами сквозь кружащийся снег, позабыв обо всем остальном.
Именно в этот волшебный час первобытная мысль проникает в древнее чрево. Зачинается новый мир, совсем не похожий на наш. В этом мире ничто не засоряет пространства — в нем нет ни звезд, ни спутников, ни планет, ни созвездий, ни космической пыли. Лишенная тектоники, эволюции и прочих неизбежных изменений, там существует только пустота. Эта пустота свободна от расширяющейся Вселенной и безжалостной хватки времени.
И в ней таится возможность для тебя и меня.
