Я подозреваю — и не безосновательно — что все эти игры с пением — просто предлог… Но вот что странно: этому человеку ни к чему предлог, чтобы залезть мне под юбку — он может сделать это в любой момент, никого не спрашивая, в том числе меня. Тогда это предлог, чтобы залезть мне в душу? И на кой чёрт этому борову сдалась моя душа? Ведь у него, поди, душ в распоряжении — можно пруд прудить и ещё над ним мост мостить. И вот, какая-то мелкая глупая шавка… Смешно!
А ещё я вспомнила угрозу его страшного усатого охранника с плетью и бросила ломаться.
Мы с Насгуллом просто проговаривали вслух каждое слово, повторяли помногу раз — и выучили первый куплет. А потом спели его дуэтом. И мне казалось, что я или улечу сейчас в небо, или меня втопчут в землю мои же мурашки. Не знаю, как по-другому описать мои ощущения… Это было что-то необыкновенное.
А вот та самая песня:
Ах, зачем ты меня целовала,
Жар безумный в груди затая,
Ненаглядным меня называла
И клялась: «Я твоя, я твоя!»
В тихий час упоительной встречи
Только месяц в окошке сиял,
Полный страсти, я смуглые плечи
Без конца целовал, целовал.
Одинок я, не знаю отрады,
Ты в вертепе на сцене поешь,
За брильянты, цветы и наряды
В жертву чувства мои отдаешь.
А теперь беспредельные муки
Суждены мне злодейкой судьбой,
И не слышу я милые звуки:
«Милый, как я счастлива с тобой!»
Глава 15. Дневник пани Беаты
2 мая 1968г
Больше всего пугает то, что из-за совместного пения я перестаю ненавидеть этого деспота. Он так смиренно слушает мои поучения, так старательно повторяет за мной… и его голос — он оказался удивительно приятным и буквально завораживает меня. Ближе к вечеру я снова была приглашена в покои господина. Он встретил меня за накрытым столом и предложил угоститься барскими яствами. Но я гордо отказалась. Во-первых, слуг здесь кормят, может, и не так изысканно, но досыта. А во-вторых, я помнила из "Графа Монте-Кристо", что нельзя есть со стола своего врага. Нельзя забывать, кто такой этот человек для меня. Правда, я регулярно забывала…
Господин обращался со мной мягко, ни разу не наказал физически, хотя я и дерзила, насмехаясь над ним почти без утайки. Из-за этого начинало казаться, что я здесь не рабыня, а просто служанка. Правда, я бы предпочла сама выбирать место работы и должность.
Когда я отказалась от еды, хозяин сделал жест руками, который я поняла как "Чего ты хочешь?" Ну надо же, гляньте, ему интересно, чего хочет вещь! Я с тоской посмотрела в окно, глядящее на море. Изумрудные волны с белыми барашками на гребнях.
Господин вдруг подошёл ко мне, взял за руку и куда-то потащил. Я не посмела упираться. Мы миновали несколько дверей, возле которых стояли охранники, прошли множество коридоров и в конце концов оказались в приёмной. Хозяин махнул рукой — массивная входная дверь распахнулась усилиями двух привратников. Ещё миг — и мы оказались во дворе, щурясь от слепящего солнца.
Охранник, стоявший на крыльце, что-то спросил у господина, но тот только отмахнулся. Мы пересекли двор, вышли через калитку на мощённую камнями дорогу и замерли у начала широкой лестницы, ведшей вниз, к морю. А может быть, это был океан. Красота — необыкновенная. Хозяин отпустил мою руку и сделал приглашающий жест. Вот оно что! Он всё неправильно понял, глупый рабовладелец. Он думает, что прогулкой к морю можно заменить свободу? Смешно! Но не воспользоваться такой возможностью было бы опрометчиво с моей стороны.
Я стала спускаться, не в силах отвести глаз от сверкающей изумрудно-голубой ряби. И в этом была моя ошибка: когда идёшь по лестнице, нужно под ноги смотреть. На одной из ступеней я споткнулась и чуть не полетела носом вниз, но пан Насгулл вовремя подхватил меня за талию. Его большие горячие руки сомкнулись на ней с жадным сладострастием. Я оказалась прижата спиной к его твёрдому торсу. Посмотрела вниз, на его огромные лапы, закрывавшие почти весь мой живот, и даже испугалась на мгновение. Но следом, убедившись, что я твёрдо стою на ногах, хозяин нехотя разомкнул руки и отпустил меня. Я выдохнула с облегчением, пошла дальше.
Прибой добегал почти до самой скалы, жадно облизывая мокрую от этих ласк гальку. Оставалась совсем узкая полоса сухих камней — они были довольно крупными, неудобными для прогулок по ним. Господин пошёл вперёд, держа меня за руку, но я то и дело спотыкалась, соскальзывая с одного булыжника на другой, больно подворачивая ноги. Хозяин покачал на это головой и вдруг так легко подхватил меня на руки, будто всю жизнь только тем и занимался, что таскал неуклюжих девиц.
Ещё несколько минут он шёл вдоль кромки воды со мной на руках и остановился на небольшой каменной "лужайке": скала здесь отступила немного, и получился маленький полукруглый пляж, усеянный мелкой галькой. Посередине лежало старое сухое бревно без коры, видно, выброшенное морем.
Господин аккуратно поставил меня на камни, ненадолго задержав руки на спине, коротко огладив её как бы невзначай. Я сделала шаг от него, огляделась. Присела на бревно и задумчиво уставилась на морские воды. Да, здесь было определённо приятнее находиться, чем в четырёх стенах, от которых уже хотелось выть волком. Море приятно шумело, пенясь и катая мелкие камешки, лёгкий ветерок обдувал лицо, опаляемое горячими солнечными лучами.
Хозяин смотрел на меня некоторое время, а потом вдруг снял обувь и пошёл в море — как был, в одежде. Я смотрела на него во все глаза. Постояв немного по щиколотки в воде, он обернулся и поманил меня к себе. Я не стала долго думать: кто знает, когда ещё я окажусь в таком месте? Скинула туфли и побрела вслед за паном Насгуллом. Идти было непросто: вода прохладная, камни скользкие, нога то и дело норовит подкоситься или удариться. Господин протянул мне руку, помог приблизиться к нему. И когда я встала рядом, не отпустил её. Вместо этого тихо запел, а потом погладил пальцами другой руки меня по щеке. Он возвышался надо мной огромной мрачной горой, и было страшно противиться. Да что там, даже пошевелиться было страшно. Видимо, приняв моё оцепенение за согласие, хозяин обвил руками мою талию и выдохнул прямо мне в рот что-то непонятное, хриплое, пугающее. И стал целовать. Я не сразу поняла, что это поцелуй. Нет, я, конечно, целовалась прежде, но это… больше было похоже на то, как будто меня пытаются съесть. Он даже прикусывал мои губы — не больно, но чувствительно. И язык. Ещё никто никогда не обследовал мой рот языком так основательно и бестактно. Я и не думала, что этот тиран, похожий на черную скалу, вытворяет такое с женщинами.
Однако, наконец сообразив, что меня целуют, я принялась вырываться, как дикая кошка, толкаясь и царапая всё, что попадало под руку. От неожиданного напора хозяин выпустил меня из рук, и я рухнула прямо в воду. Не с головой, конечно: там было слишком мелко — но вымокла насквозь.
Глава 16.
ЕВА
