Моя первая и единственная любовь.
...Вспомнил ли лас Вилор потерявшую сознание девушку, которой не так уж давно подарил орехового цвета чашку, осталось неизвестным. В его спокойном и бесстрастном лице не шевельнулось ничего, ни единого мускула. Он учтиво кивнул нам - всем вместе и никому в отдельности, сделал приглашающий жест рукой и провел в дом. Я не чувствовала под собой ног и не помнила, как прошла двор, абсолютно пустой и чистый - помнится, при служителе Томасе там в изобилии были раскиданы деревянные поленца, какой-то садовый инвентарь, прочая разнородная ерунда. Нутро дома также преобразилось - он выглядел нежилым, а воздух, всегда спертый и словно бы старый, помолодел, посвежел, изрядно поднабравшись колкой искристой прохлады. Пусто и чисто, вдоль стен стоят деревянные скамьи, и мать чуть ли не силой усаживает меня. Она о чем-то говорит с Вилором, тихо, улыбаясь чуть заискивающе и слишком уж ласково, а тот молча слушает, и его лицо ничем не дает понять отношения к происходящему. Теддер жмется в углу и на меня не смотрит.
Словно во сне, я встаю, повинуясь жесту Вилора, и снова выхожу во двор, подставляя лицо небу - небо хмурится серыми тучами, оттенка вилоровых глаз. Он стоит перед нами, непоколебимый, как скала, а вокруг бушует ветер и хаос моих разодранных чувств. Вилор что-то говорит, но я будто не слышу, глядя только, как шевелятся губы мужчины - правильной формы, узкие, крепкие на вид. Вилор и Теддер... Я не хочу их сравнивать, но как не сравнить, если они вот так стоят передо мной? Оба примерно одного роста, высокие, Теддер даже чуть выше. Рядом с Вилором он кажется долговязым нескладным подростком, неловким и тощим. Вилор старше, шире в плечах, сильнее и словно бы тверже. Лицо Теддера для меня, словно набросок карандашом - так, слишком детальное изображение второстепенного героя, тут прыщик, тут волосок, тут бегающий взгляд и неуместная ухмылка. А в лицо Вилора я просто могу смотреть бесконечно, как в небо.
Детали и подробности обряда запоминаются мне с трудом - слова, которые механически повторяю, не понимая их смысла, пролитая на ладони ледяная вода из глиняного кувшина, внезапно попавший в глаза солнечный луч. Наконец, Вилор берет меня за руку, чтобы вложить в руку Теддера, на какой-то миг я сдавливаю его крепкую ладонь своими пальцами, и наши взгляды встречаются. Только серые глаза служителя столь же безответны, как и небо, которому он служит.
Глава 10.
Отношение ко мне поменялось у всей деревни. После двенадцатилетнего молчания отвечать на приветственные кивки, пожелания, тёплые, а по сути ничего не значащие фразы оказалось трудным, я неловко улыбалась, кивала, мечтая испариться на месте. Все же отношение людей к человеку отнюдь не основано в первую очередь на его поступках, главное - кто он есть или кем кажется.
Но сегодня, столкнувшись у колодца с двумя без умолку болтавшими девицами, я изменила первоначальному плану тихо ускользнуть. Потому что бойкая рыжеволосая Альта и невысокая пухленькая Лекана говорили о Вилоре.
За последнюю седьмицу я видела его не менее семи раз, но ни разу не удостоилась от него ни единого личного слова,кроме традиционного приветствия. После нашего разговора по душам в городе, ощущать его отстраненность и холодность было так ...больно.
Вилор развил активную деятельность в деревне. Познакомился со всеми жителями, учтиво, безукоризненно вежливо,чётко выдерживая дистанцию и не опускаясь до панибратства, разузнал о нуждах и проблемах, пригласил к себе - в первый, третий и пятый день седьмицы для бесед один на один, в шестой день для собрания всех жителей, кто может, вместе. Поприсутствовал на похоронах, достойно проводив в вечный небесный путь отжившего свое ласа Плитерса. Оказался мастером на все руки и, помимо спорого ремонта доставшейся развалюхи, поставил на ближайшем пустыре квадратную деревянную коробку, стороной локтей в пять, наполнил ее чистым речным песком, набросал деревянных гладко ошкуренных маленьких лопаток и глиняных плошек, так что теперь там с утра до вечера возилась разновозрастная деревенская малышня. Помимо прочих дел, новый служитель посетил школу - и остался весьма доволен, об этом с энтузиазмом поведал совершенно очарованный им Телар. Навестил деревенского целителя - и остался весьма недоволен, об этом поведала столкнувшаяся с Вилором Саня.
- Да и чему быть довольным, если ласу Гренору самому уже никакой целитель не поможет. Какие там лечебные травы, какая целительская магия, он слепой на один глаз и глухой на оба уха, да и к огненной воде без меры склонен. А про знахарку Таму говорить я ему не стала, что она нас всех тут лечит, а то мало ли... у неё же патента нет, а лас Вилор какой-никакой, а все же служебное лицо, мало ли... - Саня ловко пеленала притихшую Таниту. Белокурая племянница смотрела на меня неожиданно сосредоточенно, светлыми саниными глазами.
- Ну, какое совпадение, Таська, что мы с ним тогда в городе встретились! - радовалась сестра. - Правда,тогда на нем облачения целителя не было, да я сразу поняла... Как же нам повезло, такой хороший человек!
- Хороший, - согласно шепнула я, отчего-то потеряв голос. У нас говорят: раз - случай, два - игра случая, а три - судьба. Судьба ли столкивала нас или заигравшийся случай, но ничего поделать с собой я уже не могла.
Альта и Лекана, ещё в теплень этого года совершенно не замечавшие моего существования, приветливо машут благословленной небом невесте Теддера Гойба.
- Доброго неба, гхм, Вестая!
Они вдвоём создают столько шума, словно стая крикливых чернокрылых вороков, что-то рассказывая, о чем-то расспрашивая и в то же время не давая мне вставить и слова. До того момента, пока Лекана не произносит:
- Ох, ты же ходила к служителю Виталиту, Вестая! Была у него дома, да?
- За благословлением?! Была же, была?! - Альта даже подпрыгивает от возбуждения.
- Была, - неловко говорю я, - И в доме была тоже.
- И как там? Как?! Что?!
- Пусто, - я действительно не могу подобрать слова, хороша будущая учительница! - Пусто, чисто...лас тогда только приехал.
- О-ох, - нараспев произносит Альта. - Как бы и мне придумать повод заглянуть в гости!
Девушки дружно хихикают.
- Зачем?
- Ну, он такой хорошенький! Ладный, сильный, - голос у Альты мурлыкающий, чуть картавый, как у кошки на исходе светеня. - Наш лас Вилор. Знать бы, свободен ли... Не попытать ли мне счастья?
- Пытай, пытай, - хмыкает подошедшая со спины Лестара, замужняя, какая-то взрослая и солидная на вид, но по возрасту едва ли на тройку десятков седьмиц старше нас троих. - Да только дело это абсолютно зряшное.
- Почему? - Лекана поджимает пухлые губы, обиженно, как маленький капризный ребенок. Альта настороженно вытягивает шею, и я тоже, к стыду своему, замираю на месте.
- Да потому, что он служитель, а еще и, говорят, не простой, в Академии учился и с самим верховным чуть ли не дружбу водит, - снисходительно поясняет Лестара. - Им запрещено семью заводить. Порядки у них такие.
