- И мать? - не удержалась я.
- Римма Иститор была невероятная женщина. Я знал ее, лучше, чем Алоиза, отца Гериха, хотя и его тоже видел. Она преподавала историю, а я уже тогда был заведующим архивом, и она несколько раз приходила ко мне за разного рода информацией. Не женщина - сталь, шпага, прекрасная, несгибаемая и ледяная. Не прощала ни одного промаха, ни себе, ни другим. Как-то я опоздал, на десятую часть горсти, не больше, но я до сих пор помню ее взгляд и ее голос, - что-то в интонации старика подозрительно дрогнуло. - Что уж тут говорить о ребенке? Кто бы мог подумать, что из такого тихого молчаливого мальчика выйдет второй после короля человек в стране.
- Возможно, кроме родителей, у него были еще... родственники? - осторожно предположила я.
- Сестра, - кивнул старик, и его острый непривычно гладкий подбородок дробно затрясся в такт кистям рук. - Отавия. Герих ее обожал, хотя она была гораздо младше, седьмицы на полторы лет, но это и понятно - должен же он был кого-то любить!
- Наверное, ему было жаль расставаться с ней, когда она вышла замуж.
Лас Ригель то ли закашлялся, то ли засмеялся:
- Замуж? Отавия никогда не была замужем. Да она и из дома-то не выходила. Герих берег ее, как зеницу ока.
- Но вы же говорили, у ласа Иститора есть племянник?
- Незаконорожденный, - старик споткнулся на сложном слове как минимум два раза. - Конечно, инквизитор пытался скрыть этот позорный факт, мальчик носит другую фамилию, но у меня в Архиве были сведения обо всех служителях и приближенных членах их семей. Отавия никогда не была замужем. Впрочем, - словно опомнившись, произнес лас Ригель. - Это все разговоры не для ушей молоденькой лассы, вероятно, самой еще незамужней...
- Я сочувствую ей, - быстро сказала я, не желая переводить тему на себя. - Как женщина женщине. Возможно, брат был столь строг, что ни один из женихов его не устроил. Я знаю не понаслышке, что такое строгий притязательный брат...
Правда, ему всего двенадцать лет, но да, Телар может быть довольно суровым. Временами.
- Однозначно, - снова затрясся в сухом кашле-смехе мой собеседник. - Брат был очень и очень притязателен... Вот только, знаете ли, ходили слухи, что ни один из женихов не устроил бы его, кроме него самого!
Глава 24.
- В каком смысле? - растерялась я.
- Все это только слухи и сплетни, - прошептал, не то что бы от излишней таинственности, сколько скорее внезапно устав от разговора, лас Ригель. - Вокруг ласа Иститора их всегда было очень много. Говорили даже, что он приемный, можете себе представить. Все потому, что они с Отавией были совсем непохожи - смуглый черноволосый Герих, будто наемник из Гриона, и светловолосая белокожая Вия... Но так ведь случается. Да... Злые языки не щадили Гериха, пока он не стал Инквизитором. А сестра... что ж. Так или иначе, Иститор - служитель неба, не мог же он настолько презреть его законы и порядки. Вероятнее всего, все намного проще, и у Отавии действительно был... сердечный друг, возможно, из слуг или даже...
- Она и сейчас не замужем?- спросила я деланно-равнодушно, хотя и с ноткой формального участия.
- О, кто знает, - а вот сейчас с слабом голосе старика проявились загадочные интонации. - Ласса Отавия пропала много лет назад.
- Пропала? - притворно изумилась я. - Как же это может быть?! И ее так и не нашли? Вероятно, лас Иститор был обижен на нее за побег, поэтому и не искал, как следует...
- О, искал и ещё как, все королевство перевернул. Его горе видели даже слепые и слышали глухие. Он только-только тогда стал Старшим Служителем, а как об Инквизиторе, о нем заговорили несколько позже. Вот только все было без толку. Отавия бесследно пропала. Мальчишка её был еще маленький, не помню, сколько лет ему было, лет семь, да и она ненамного старше вас, ласса. Так что, думаю, врут сплетники, зря только небо гневят. Сбежала она не одна, а с другом своим, иначе не оставила бы сына.
- Разве мать добровольно бросила бы ребёнка, лас?
- Эх, моя дорогая, знали бы вы, сколько приютов для беспризорных да при живых родителях детей в свое время основали служители! Сам я всю жизнь провёл в архиве, пока руки мои не стали трястись так сильно, что я не смог переворачивать страницы, а в состоянии только просеивать муку. Но я знаю, сколько добра сделали иные из моих братьев. И то, что творят некоторые из них сейчас, не перебьет этого, так и знайте, ласса!
- Вы имеете в виду... - я замялась. - Костры?
- Я не верю в демонов из Серебряного царства, - прошептал старик. - Нет, не верю, все это сказки. Сейчас говорить так опасно, за подобные слова служитель может и места лишиться, было уже такое... Я никогда не видел их, и никто из знакомых мне братьев не видел. Но я знаю людей, что гораздо страшнее теней. Тень есть у каждого человека, милая. И я в своей жизни завидовал, ненавидел, желал... дурного. Дело не в этом. Свою тень можно приручить.
Его слова почти полностью повторяли слова знахарки Тамы, и я молчала, несколько ошеломленная этим совпадением.
Тем временем лас Ригель закашлялся.
- Подайте мне воды, милая, вон с того столика, только не полную кружку, а то расплескаю... Я непростительно заболтался, а ведь вы пришли по делу, и я даже не спросил, по какому, даже не спросил ваше имя...
- Сначала вода, - я поднесла кружку к сухим, узким и бледным губам бывшего архивариуса. Он пил, и в это время моя вторая рука скользнула к нему на гладкий, словно куриное яйцо, безволосый затылок.
Тьма тонкой струйкой полилась из пальцев, испаряясь черным облачком. Подбородок мужчины обессиленно упал на грудь, дыхание сделалось глубоким и мерным. Я аккуратно вытащила все еще сжатый между напряжённых пальцев лист, не удержалась, и слегка погладила пальцы - из них уходило напряжение и эта конвульсивная дрожь. Оглядела комнату, подошла к окну, решительно распахнула портьеры. Луна, вальяжная, масляно-жирная, как непромытая желтая сковорода, омерзительно скалилась на меня.
Пора уходить. Уже очень поздно.
***
Я беспрепятственно вышла из дома ласа Ригеля и только сейчас подумала о том, как буду добираться домой. Эта часть города была мне незнакомой. Никаких экипажей поблизости не наблюдалось, луна давила на затылок, словно гвоздь, и ее свет имел для меня горький ржавый привкус.
Идти под этим давящим раскраленным диском не хотелось. Я замерла на перекрестке каких-то незнакомых переулков, решая, как поступить - и вдруг услышала вдалеке приглушенный стук копыт и мерный перестук колес. Экипаж.
Что ж, возможно, мы сумеем договориться и без применения тьмы - я устала, ночное светило немилосердно опаляло голову опоясывающей болью, и этот внезапный приступ жалости к старику Ригелю, кажется, лишил меня последних сил. По крайне мере, тьма вела себя более чем смирно.
Экипаж наконец показался, по моим ощущениям, ехал он довольно медленно - вот и отлично, если кучер не торопится и не везет внутри какую-нибудь важную персону, возможно, соблазнится на небольшой дополнительный заработок. Я махнула рукой, еще и еще, и он остановился прямо посреди пустой и темной дороги.
