Наконец-то наше суматошное пешее путешествие подошло к концу. Лас Герих решительно свернул к одному из десятка точно таких же неприметных домов с темными окнами, открыл ключом дверь - ключ он принес с собой, достал из складок плаща - и скрылся в темном проеме. А я подошла чуть ближе, не зная, что предпринять - бродить ли вокруг домика,точно сторожевая собака или попытаться зайти внутрь, или...?
А вдруг Отавия заперта там? Все еще жива и все еще там, обезумевшая, несчастная, жаждущая свободы? И поэтому столь могущественный человек крадется, как вор в ночи, на окраину, тогда как запросто - я уверена - мог бы прикупить еще один дом, более напоминающий королевский дворец в миниатюре.
... Что за бред мне приходит в голову.
Я обошла дом раза на три, убедившись, что дверь там всего одна и служитель не покинет его без моего ведома. Ставни окон были закрыты, внутри, вероятно, висели плотные занавески. Тьма внутри ежилась от бездействия, предлагая то поджечь строение - огня не в непосредственной близости от себя она явно не боялась - то придумать еще какое-нибудь непотребство, например, приманить и напустить через печную трубу крыс. А когда я категорически отказалась и от того, и от другого, недовольно притихла. Так мы и прождали три горсти с лишним. Я уже хотела уходить, так как нарушить данное Ризе обещание возвращаться до темноты через два дня после того, как его дала, было бы крайне некрасиво, но тут дверь открылась - я едва успела отступить в сторону - и лас, уже в темно-зеленом плаще, вышел, аккуратно запер за собой дверь, огляделся по сторонам и двинулся прочь.
Я заколебалась. Идти за инквизитором дальше более не представлялось интересным, сейчас он, скорее всего, движется к собственному дому. Его походка, стать разительно изменились - пропала суетливость, дерганность, он шёл торопливо, но куда спокойнее, чем сюда. Сделал то, что хотел? Убедился в чем-то? Просто отдохнул от тяжёлой длительной речи и общения со слушателями?
"Мне нужно проникнуть в этот дом незаметно, - мысленно обратилась я к тьме. - Не спалить его дотла, не разрушить стену, нельзя что-то повредить, это вызовет подозрения"
Тьма раздумывает недолго. Как и чем вообще она может думать, если у нее нет головы?..
...сегодня я просто кладезь уместных вопросов.
Подчиняясь ее беззвучным советам, я наклоняюсь к ближайшей лужице, коих в сырой светень тут изобилие, со вздохом зачерпываю липкую размокшую грязь. Несу ее в ладонях до двери домика - надеюсь, инквизитор не собирается внезапно вернуться сюда за чем-либо - и залепляю замочную скважину. У нас в деревне вообще таких нет, либо щеколды, либо навесные замки, а чаще двери вообще не запирают.
Но у городских, похоже, тайн куда больше. Я имею в виду тайны, которые можно спрятать за закрытыми дверями, а не похоронить в собственной душе.
***
Тьма проходит через мои ладони холодом, ночным дыханием морозя. И мокрая жижа начинает твердеть, леденеть, странным образом не обжигая потемневшие пальцы. Мгновение, другое, третье - и некогда напоминавшее глину вещество прочнее металла. Я делаю глубокий вдох и поворачиваю самодельный ключ. Дверь открывается со скрипом, как и любая старая расшатанная дверь, которой нечасто пользуются. Внутри затхлый воздух и темнота, но в темноте я теперь вижу лучше кошки.
Никого тут нет - ни плененной Отавии Иститор, ни каких-либо других людей, ни живых, ни мёртвых - это я тоже понимаю с первого шага. Облегчение затапливает меня, но с лёгкой, едва уловимой ноткой разочарования.
Да, это не жуткая тюрьма, не темница для невинных жертв, скорее - прибежище одинокого старца. Ковёр на полу. Кресло-качалка с мягким старым пледом и скамейкой-подставочкой для ног. Книжный шкаф, только книг в нем мало, в основном - какие-то бумаги. Шкаф, вероятно, для одежды. Я быстро прошлась по домику, все больше убеждаюсь в бессмысленности своего прихода, слежки и прочего. Обнаружила тесную уборную и маленькую заброшенную кухоньку, на которой, очевидно, давным-давно никто ничего не готовил, в очаге не было дров. Да тут и посуды-то не было никакой, разве что...
Я распахнула створку практически пустого шкафчика, чтобы рассмотреть небольшой предмет, привлекший мое внимание. Мысли витали где-то далеко, но внезапная находка заставила меня буквально врасти ступнями в пол. Я протянула руку и сняла с полки небольшую глиняную кружку, покрытую изрядно облупившейся розовой краской. С одной стороны кружки был нарисован цветок, явно детской рукой, с другой - старательно выведены сплетенные воедино буквы "О" и "И".
О.И. Отавия Иститор.
Глава 26.
Эта находка словно снимает с глаз тонкую полупрозрачную вуаль умиротворения, невольно окутавшую меня. Я снова прохожусь по домику, но уже медленно, придирчиво, напряженно, разглядывая каждую мелочь, каждую деталь, оставив напоследок шкаф с бумагами.
В доме немало женских повседневных вещей. Старых, порой пыльных, но добротных, чистых и лежащих в порядке на своих местах. Костяной гребень для волос. Заколки и ленты. На кровати несколько вязаных зайцев - мама-зайчиха в платье, маленькие забавные зайчата, тоже в человеческой одежке. В шкатулке несколько украшений из жемчуга и серого турмалина, сразу напомнившего цвет глаз Вилора. Наверное, он похож на мать... В платяном шкафу висели запыленные старомодные платья, разноцветной горкой лежали шляпки, перчатки, в небольшом внутреннем сундучке - чулки, ночная сорочка. Судя размеру одежды, девушка была миниатюрной и стройной. Изящные туфли и сапожки, чистые, с несбитыми каблуками, почти что на детскую ножку.
Потом я все же открыла шкаф с бумагами. Несколько книг - сборник стихотворений, подходящих для девушек, пара не особо примечательных романов. И стопка черно-белых, слегка размытых рисунков, сделанных, видимо, углем, с едва заметными следами пальцев по краям. На всех - один и тот же человек. Одна и та же женщина. Вряд ли Отавия рисовала бы саму себя с таким исступлением и упорством, лист за листом. Но тогда...
На всех рисунках - десять седьмиц, не меньше - была изображена девушка, почти девочка, на вид - лет пятнадцати, впрочем, возможно, она была старше и намного. Очень милая, очаровательно непосредственная, чистый и светлый взгляд. Детский вид ей придавали немного пухлые щеки, слегка курносый нос, огромные, широко распахнутые глаза. Светлые пышные волосы. Лицо крупным планом - череда мастерски запечатленных выражений: удивление, задумчивость, радость, растерянность, сонливость. Рисунок, на котором девушка безмятежно спит, свернувшись клубком в кресле с книгой на коленях. Рисунок, где она что-то пишет, закусывая карандаш пухлыми мягкими губами. Да, это явно не рисунки самой Отавии, и так же очевидно, что на них нарисована она сама. На Инквизитора не похожа ничуть. Но с Вилором сходство есть - глаза, линия лба, пожалуй, нос.
Я присела в кресло, пытаясь призвать расползающиеся мысли к порядку. Вряд ли Отавия здесь жила, дом выглядет слишком пустым, холодным. Вряд ли служитель держал ее здесь взаперти. Но если так, зачем это все? И очевидно, что при всей моей любви к сестре и братьям, я не стала бы так методично изрисовывать стопки бумаг их портретами... Может быть, так лас Герих справлялся с переживаниями о ее исчезновении? Жаль, тут тьма не в силах мне помочь. Убить кого-нибудь или дом спалить - за милую душу, а в хитросплетениях человеческих отношений разбирайся сама, Вестая...
