– Завтра обе придут. А потом – как получится, – деловито ответила Настя.
– А ты… Ты им не сказала?
– Про что? – тихо переспросила она, хотя и прекрасно понимала, о чем он сейчас спрашивает.
– Ну, что я им не родной отец…
– Да когда бы я успела, Валь? Ты же в тот самый вечер под машину попал… Кстати, как это случилось? Расскажи…
– А я не помню… Да и не важно, в общем… Значит, ты не сказала?
– Да нет! Говорю же!
– Стало быть, они не знают… А как думаешь – если б они узнали… Они бы пришли ко мне, а?
– Ой, Валя! Давай не будем больше об этом, а? Они любят тебя и всегда будут любить. Ты же их вырастил, ты им отец… И все, не будем больше об этом, слышишь?
Так и покатилось время – меж домом и больницей. Девчонки исправно ездили к отцу, относились к своим обязательствам по-взрослому. Иногда приходилось и тренировки пропускать, но они не роптали. Настя смотрела на них, удивлялась – не зря говорят, что характер проявляется во взрослых поступках. А она еще ругала их за легкомыслие, за лишний максимализм… И куда тот максимализм подевался, будто его волной смыло!
Никита смотрел на их суету, никаких комментариев не давал. Молчал, но и не одобрял, конечно же. И в доме было уже не весело, как раньше, исчезла из отношений былая легкость. Впрочем, они особо и не замечали ее отсутствия – некогда было. Не было времени на посиделки, на общие обеды и ужины, сдобренные шутками и выдумками Никиты. Да и сам он погрустнел как-то, замкнулся в себе.
Однажды Настя, в очередной раз вернувшись из больницы, сказала ему решительно:
– Надо поговорить, Никит…
– Ну что ж… Давай поговорим! – согласился он обреченно.
– Я хотела тебе сказать… Вернее, посоветоваться… В общем, в больнице сказали, что Валю можно домой забирать.
– Куда – домой? – осторожно спросил Никита. – Какой дом ты имеешь в виду? У него вроде есть дом. Пусть жена и забирает его домой! При чем тут ты?
– Она его не заберет, Никита. Это же понятно. Вон она даже ни разу в больницу к нему не пришла.
– И что? По-моему, это уже его проблемы. Пусть сам со своей женой разбирается. В конце концов, она просто обязана…
– Да никто никому ничем не обязан, Никит… Если человек не хочет, его ж не заставишь…
– Так, Насть! Я не понимаю – куда ты клонишь? Неужели ты собираешься… Да не сходи с ума, Насть! Я понимаю, что ты очень добрая, да… Но не надо до фанатизма доходить, Насть! Это даже со стороны нелепо и глупо выглядит! Ты что, предлагаешь мне сейчас пожить шведской семьей?
Настя только развела руками, не находя, что ответить. В конце концов, Никита был прав, все это выглядело нелепо со стороны.
Но ведь это – со стороны! Какое ей дело, как все выглядело со стороны? Если человека из больницы забрать некуда?
Пока думала, как правильно сформулировать свои мысли, пришла помощь со стороны девчонок. В дверях кухни неожиданно нарисовалась Полька, произнесла твердо:
– Мы с Олькой все слышали, мам… И мы так решили… Если вы боитесь, как со стороны будет выглядеть… Мы с Олькой папу можем забрать. К себе в комнату. И мы сами ему помогать будем, чтобы он скорее на ноги встал. Он ведь наш папа, в конце концов, мы не можем по-другому, правда? И комната тоже наша?
– Ну вот вопрос и решился… – повернулась Настя к Никите, неловко улыбаясь. – И возразить ничего нельзя… Девочки тоже имеют право голоса, согласись?
Никита только руками развел. А что он мог возразить в присутствии Ольки и Польки? Это уже потом, когда спать легли, он вернулся к разговору, спросил с раздражением:
– Нет, я все-таки не понимаю… Объясни мне еще раз, что это получается, а? Ты что, со мной совсем считаться не хочешь? Я тебе кто, Насть? Муж или не муж?
– Да муж ты мне, Никит… Конечно же, муж… Но ведь обстоятельства разные бывают, правда?
– Да какие обстоятельства, Насть? Что, нельзя другой выход из положения найти, что ли? Обязательно шведскую семью устраивать?
– Да что ты привязался к этой шведской семье, в конце концов? Не будет никакой шведской семьи! Просто человеку помочь надо… Тем более он не чужой человек…
– Да ты хоть бы девчонок пожалела! Ну сама подумай – как они втроем будут в одной комнате жить?
– Да не будут они жить втроем… Валя будет в гостиной, а они – в своей комнате…
– Еще лучше – в гостиной! Значит, мне теперь и в гостиную не зайти! Мне теперь только на кухне находиться можно, да?
– Ну, не надо утрировать, Никит, что ты?
– Это я утрирую? По-моему, это ты утрируешь! Даже слишком!
– Я прошу тебя – потерпи… Ну пожалуйста… Пусть Валя на ноги встанет… Ну будь человеком, Никит! И девочкам это нужно, он же их отец, пойми…
Сказала и вдруг ужаснулась. Да что же она сейчас делает, глупая! Ведь она-то прекрасно знает, кто их отец… И потом все равно придется Никите об этом сказать… Как она потом ему об этом скажет, как?
Наверное, Никита почувствовал ее смятение, заговорил с новой силой:
– Я не хочу оказаться в этой нелепой ситуации, Насть, не хочу! Ну как мне тебе еще объяснить, что я не желаю выглядеть идиотом?
– А я прошу тебя еще раз – потерпи… Так надо, Никит. Так надо…
– Кому надо? Объясни?
Действительно, кому надо… Совсем уже ничего не понятно. Запуталась. Если б ты знал, Никита, что я делаю, глупая… Если б знал, как ты прав, Никита! Как прав…
– Давай уже спать, а? – потянула она одеяло на себя. – Поздно уже рассуждать… Завтра Валю выписывают, и все равно его везти некуда… Придется потерпеть, Никит, ничего не поделаешь. И… прости меня, пожалуйста, а? Ну прости…
– Ладно, давай спать… – проговорил Никита тихо и обреченно.
По интонации его голоса она услышала – сдался.
Часть IV
Надо признать, присутствие в доме Вали и впрямь выглядело странновато. И вызывало любопытство у соседок – так и повадились ходить к ним то за солью, то с жалобами на болячки, то еще по какой-нибудь надобности. Раньше Настю это не раздражало – привыкла уже, что все время кто-то приходит и медицинского совета спрашивает. Но тут… Видно же, что в последние дни только любопытство гостями руководит! И даже интеллигентная старушка с пятого этажа, Ангелина Иннокентьевна, спросила тихо, придя с жалобой на высокое давление:
– Это что ж получается теперь, Настенька? У тебя теперь два мужа, что ли? Один бывший, другой настоящий? Валечка так и останется у тебя жить, да?
Настя не нашлась что ответить. Да и не объяснять же каждому всю сложившуюся ситуацию! И почему всех так ее жизнь волнует? Что за любопытство неприличное?
– А ты, Настенька, объявление на дверь повесь… Мол, так и так, люди добрые, здесь живет шведская семья Ивановых, – ерничал с нескрываемым раздражением Никита. – Если фамилия у нас у всех одинаковая, значит, одна семья… И сразу все успокоятся, примут как должное. Тем более это и впрямь похоже на правду, ты не находишь?
