– Повторяешься! – спокойно обронил брюнет, но глаза его метали молнии. – Нет, это не разговор. Это разминирование боеприпасов времен второй мировой войны. Фиг знает, когда и по какой причине рванет, и разнесет ли в клочья или всего лишь контузит.
– Ты хочешь сказать, что я старая? – из всей фразы выбрала самую удобную часть для атаки.
– Нет, просто я не знаю, с какого бока к тебе подступиться, чтобы остаться целым и добиться цели.
– Какой еще цели? – возмутилась я.
Андрис же, буркнув себе под нос:
– Прав был Горсман, проще всего просто схватить, – сделала шаг и наклонился.
Ой!
Доля секунды – и я оказалась банально перекинутой через плечо брюнета. С мокрыми волосами, с которых тут же на пол десантировалось полотенце, в коротком розовом халатике, дрыгающая ногами и вообще рьяно сопротивляющаяся.
– Поставь где взял!
– И не подумаю, – Андрис вынес меня в коридор.
И почему я дверь не закрыла?! Надо было запереть ее на все замки, и ключ выбросить!
– Я буду кричать! – прошипела я, примеряясь, куда бы вонзить свои зубы.
– Проснешься знаменитой, – насмешливо ответили мне, – А уж как Ашоту понравится…
Я моментально притихла. В этот момент в моей голове зародились и тут же принялись стремительно, как бамбук на суперподкормке, расти коварные планы мести.
Андрис поудобнее меня перехватил, чтобы я не лягалась, и продолжил:
– Знаешь, обычно я не так приглашаю девушек на свидание, но ты меня вывела. Поэтому, извини, но поедешь до места таким нетрадиционным способом.
Я опешила. Даже, можно сказать, зависла, не веря своим ушам.
– Какое еще свидание? – попыталась выгнуться дугой и распрямиться, но вовремя заметила косяк и опять пригнулась.
– Романтическое. В меру.
Так мы и шли (вернее, Тратас бодро топал, а я висела у него на плече), провождаемые взглядами сотрудников отеля и редкими постояльцами. Кто-то молчал, кто-то хихикал. Кто-то даже сфотографировал. С той, другой стороны. Пусть. То, что от меня попало в кадр, даже ревнивый Ашот не сможет опознать. А вот кому было на наш дуэт наплевать, так это тем, кто предпочитал сорокоградусную температуру для отдыха не по Цельсию или Фаренгейту, а по Менделееву – они были заняты делом ответственным и не терпящим невнимательности: дегустацией.
На улице все так же шел неспешный дождь и пляж, который примыкал к отелю, был пуст. Только в беседке, что стояла от нас в сотне метров, недалеко от прибоя, горел светильник.
– А вот сейчас не дергайся, или уроню, – с такими словами Андрис взял со специальной подставки, что находилась у входа, здоровенный автоматический зонт-трость и открыл.
Я тут же перестала трепыхаться. Быть уроненной в мокрый песок под дождем как-то сразу расхотелось. Лишь уперла локоть в поясницу похитителя, положив подбородок на ладонь и с философским видом начала обозревать пейзаж. На заднем фоне маячили отель, песок, узкая дощатая дорожка, по которой Андрис, собственно, меня нес, и дождь. На переднем – задница. Оная была, без ложной скромности, привлекательной. Я бы даже сказала, грешной. Но я бы предпочла держаться от этого греха подальше, хотя, как эстетка, не стала упускать его совсем уж из виду.
А вот когда мы дошли до беседки, и Андрис, наконец-то, поставил меня на ноги, я решилась высказать ему все, что думаю. Начиная с купания в бассейне и заканчивая так называемым «приглашением на свидание».
– Да что ты вообще себе позволяешь! – начала я запальчивую речь, но так и не успела перейти к сути.
Андрис, несмотря на то, что за его земляками прочно закрепилась слава безэмоциональных и слегка заторможенных, проявил прямо-таки взрывной темперамент. Он заткнул мне рот самым легким для мужчины способом – поцеловал шипящую и брыкающуюся меня. Этим Андрис полностью подтвердил извечную истину: женщина – существо эмоциональное, поэтому мужчина должен быть уверенным и решительным.
Бывают поцелуи, которые хочется поставить на повтор. Так вот. Этот оказался как раз таким. Пьянящим, как вино, пряным, жгучим, дразнящим. Андрис провел по моим зубам языком, углубляя поцелуй, заставляя мою голову кружиться. Его сильные руки, дарящие ласковые прикосновения, будоражили и нежили одновременно. Я даже не предоставляла до этого мгновения, что значит – очутиться в сильных мужских руках. Оказалось, что это чудесно. Невесомо. Пьяняще.
Я сама не поняла, когда и как ответила на поцелуй, но оторвались мы друг от друга лишь тогда, когда за нашей спиной тактично кашлянули. Взгляд Андриса, слегка расфокусированный, шальной, счастливый, был красноречивее всяких слов.
– Прошу прощения, но вы распорядились подать игристое вино сразу же, как придете сюда.
Андрис коротко кивнул, а мне захотелось провалиться сквозь землю от так некстати проснувшегося стыда. В беседке под соломенной крышей, где был накрыт столик, из освещения были лишь свечи, а тени плясали на невесомых белых шторах. Во всей этой вечерней сказке был всего один лишний элемент интерьера – я. В халате, с мокрыми волосами, босая. В общем, лишенная романтики от слова совсем.
Андрис не обращал на официанта, да и на обстановку, никакого внимания.
– Я хотел извиниться и не придумал ничего лучше, чем вот это – бесхитростно начал он, беря меня за руку. – А еще… Ты удивительная девушка… – тут он посмотрел на скептическую меня, уже протрез… прозревшую после неожиданного поцелуя, и сбился. Потому под конец своей речи то ли спросил, то ли просто констатировал факт: – Я что-то не то говорю.
– Определённо, – заверила милым до приторности голосом. Я вообще становлюсь кроткой и очаровательной, когда затеваю пакость.
Андрис, словно что-то почуяв, с подозрением покосился на меня и, как любой мужчина, боящийся женских истерик, поспешил покаяться еще раз:
– Прости. И за бассейн, и за то, что хм…притащил тебя сюда. Просто … Скажи честно, ты бы ведь отказалась, если бы я тебя просто пригласил?
А я поймала себя на мысли, что он прав. Неужели этот тип уже так хорошо меня изучил?
– Зато отказала бы тебе при полном параде: в вечернем платье и на каблуках, закрыв дверь перед самым твоим носом. М-м-м… Мечта!
– Учту, что давать время тебе на сборы нельзя, – проворчал Андрис, за руку подводя меня к столику.
Официант уже испарился. Мелкие пузырьки в бокалах шампанского были полны оптимизма и стремились вверх. Свечи, зажженные только что, ласкали приглушенным светом закуски и салаты, что стояли на нашем столе.
– Что же до вечернего платья – это я скорее идиот. Не угадал. А ведь была мысль о шортах и футболке… Тогда бы мы с тобой были гармонировали во всем, включая одежду.
Вот как на такого злиться?
Мы сидели друг напротив друга. Абсолютно разные, встретившиеся всего на миг, и я понимала, что вот сейчас совершаю наверняка одну из самых больших ошибок в своей жизни – влюбляюсь.
