Амели не пришла домой к этому времени: она уехала на материк с друзьями. Поэтому я шла к Эриксонам одна. Чем ближе я подходила к дому священника, тем беспокойнее мне становилось. Я не могла понять, откуда вдруг взялось это предчувствие. Вдруг с Амели что-то случилось? Я попыталась дозвониться до нее, но меня сразу переадресовывало на автоответчик. Странно, обычно до Амели всегда можно было дозвониться.
У дома священника я решила отпустить эти мысли, чтобы ничто не испортило мне вечер с Эриксонами. Я заплела косу потуже и хотела было постучать в дверь, как вдруг увидела, что она уже открыта.
Хоть в Портри и не особо переживают насчет безопасности, но двери все равно никто открытыми не оставляет. Наверняка они просто забыли ее закрыть, пыталась успокоить себя я. Я зашла в дом и закрыла дверь за собой.
Затем я пошла по коридору в направлении кухни. В доме было странно тихо. Обычно я слышала грохот кастрюль или пение Софи, когда она готовила. Но сегодня ничего такого не было.
Плохое предчувствие усилилось. Может, они забыли, что я приду? Нет, это было невозможно. На кухне я увидела кастрюли, в которых что-то кипело. Я открыла дверь в сад.
– Софи? – крикнула я. – Доктор Эриксон? Это я, Эмма.
Никто мне не ответил. Только птички чирикали в саду, а когда я вышла на улицу, кошка увивалась вокруг моих ног.
– Ну, привет, Клео. Где эти двое? – спросила у нее я. Она промурлыкала мне в ответ и ушла.
Я прошлась по саду в направлении мастерской. Доктор Эриксон проводил там почти каждый вечер. Он обычно рисовал или чинил что-нибудь. Софи всегда говорила, что она радовалась, когда он был чем-то занят и не заглядывал в ее кастрюли. При этом я знала, как сильно она любила, когда он читал газету ей вслух, пока она занималась готовкой.
Я открыла дверь почти заросшего плющом домика. На верстаке напротив двери сидели, прислонившись друг к другу, Софи и доктор Эриксон. Мне пришлось привыкать к полутьме хижины, прежде чем я смогла как следует их рассмотреть. И тогда я увидела глаза Софи. В них блеснула паника.
Мне надо бежать отсюда. Однако прежде чем я успела что-то сделать, меня схватила тень, стоявшая у двери.
– Заходи уже, – сказал голос, который я бы узнала из тысячи. Я посмотрела в его направлении.
Элин стоял рядом с доктором Эриксоном и задумчиво играл с трезубцем.
– Эмма, так хорошо, что ты пришла. Нам даже не пришлось тебя искать.
Он посмотрел на меня, и я увидела ненависть в его глазах. Значит, он меня все-таки не забыл.
Мне пришлось набраться смелости, чтобы хоть что-то ему ответить.
– Чего ты хочешь? – больше я сказать не смогла, ведь он крепко вцепился в мою руку.
– Хочешь знать, чего я от тебя хочу? А ты как думаешь? Ты же моя сестра. Хочу получше с тобой познакомиться, – его хитрая улыбка давала понять, что мягкий голос был лишь обманным маневром.
Я вырвалась из его хватки и встала рядом с Софи. Она одной рукой приобняла меня. Бежать от него смысла не было. Элин привел с собой двух друзей, которых поставил у двери.
– Но я не хочу знакомиться с тобой лучше, – ответила я, игнорируя Софи, которая тихо просила меня его не злить. Элин, к сожалению, не проигнорировал ее слова.
– Именно, Эмма. Не… зли… меня, – повторил он.
Я замолчала. Его щеки приобрели нездоровый красный оттенок, а в уголках его рта я увидела собравшуюся слюну. Он выглядел как душевнобольной. Теперь он подошел ко мне и Софи.
– Но стать еще злее я не смогу. Ты отобрала у меня отца. Отобрала у Амии мужчину, за которого она должна была выйти замуж. Ты виновата в том, что она не станет королевой, – он уже почти кричал на меня. Мы с Софи потихоньку отодвигались от него. Он следовал за нами, пока не загнал нас в угол.
– Это неправда, – прошептала я.
– Что неправда? – крикнул он на меня. – Разве не ты виновата в том, что Коллам теперь на воле? Остальные народы бы ни за что не вмешались в это сами. Это было дело шелликотов. Но тебе надо было обязательно стравить нас друг с другом. Ты будешь виновата, если наш народ погибнет. Только ты. Колламу ни за что не удастся спасти шелликотов. Он восхищается вами, людьми, – он плюнул на пол перед нами.
Спорить с ним не было смысла, и, что бы я ни говорила, он не мог этого понять. Он сошел с ума. У него была своя правда. Но что он хочет сделать с нами? Убить нас? Я попыталась найти выход из этой ситуации, но не смогла. Он может держать нас здесь максимум до завтрашнего утра, тогда все точно поймут, что я не вернулась домой. Но будет уже слишком поздно. У него была лишь одна причина быть здесь: он хотел убить меня. Он осознания этого факта я вздрогнула. Я не хотела умирать. Точно не здесь и не сейчас. Я должна попытаться сделать хоть что-то.
Софи закрыла меня собой: возможно, она тоже поняла, что Элин не в состоянии вести разумную беседу.
– Элин, это не принесет никакой пользы, – вмешался доктор Эриксон. – Эмма не имеет к этому никакого отношения. Ты не можешь винить ее за то, что сделал твой отец, – мужчина стоял за Элином и не видел, как лицо шелликота скривилось от ярости.
Я покачала головой, давая доктору Эриксону понять, что ему стоит прекратить разговаривать с Элином. Его речи только разжигали в нем ненависть.
Но доктор Эриксон не понял меня. Он продолжал говорить.
– Эмма не виновата в том, что Амия соединилась с Миро. Амия не любит Коллама. Ты и сам прекрасно знаешь, каково женщине соединяться с мужчиной, который не любит ее. Вспомни о своей матери…
От этой фразы у Элина лопнуло терпение. Он повернулся к доктору Эриксону. Софи закричала. Я будто в замедленной съемке видела, как Элин поднял свой трезубец.
– Нет! – крикнула я.
В то же мгновение Софи встала между Элином и своим мужем. Я вскочила и устремилась к ней, но трезубец уже нашел свою цель. Софи упала на землю. Ее глаза закрылись. Я стала кричать на Элина, а он лишь ухмыльнулся мне.
– Считай это предупреждением. Тебя я тоже убью. Но я хочу, чтобы Коллам при этом присутствовал.
– Колламу плевать на меня! – закричала я. – Он не хочет быть со мной, и в этом виноват ты, чудовище!
Я встала на колени на полу. Софи лежала у меня на руках. В ее боку торчал трезубец.
Доктор Эриксон гладил ее лицо.
– Софи, – шептал он. – Софи, не умирай.
Элин одним движением вытащил трезубец из тела Софи и спокойно потянулся за тряпкой, лежавшей на верстаке. Он протер свое оружие и уронил тряпку на пол.
– Еще увидимся.
Это прозвучало почти вежливо. Он дал своим друзьям знак покинуть помещение. Они исчезли в темноте, словно тени.
В комнате висела тишина. Тишина, прерываемая всхлипываниями. Вскоре я поняла, что именно я была источником этих всхлипываний.
