И так происходит со всеми нами.
8. Нападение трахаканов
Я
Джон откусил кусочек оладьи с грецким орехом и шоколадной крошкой и произнес:
– Допустим, что маленькая девочка не просто перепутала – какая Нимфу была выгода притворяться тобой, когда он ее похищал?
– Пытаться найти логику в Их поступках – все равно что спрашивать, почему стекло режет рот, если его откусить.
Мы сидели в «Вафельном домике», который, на мой взгляд, сильно проигрывал «У Денни»: тот радовал нас вредной едой на протяжении многих лет, еще со средней школы. Наш «Денни» так и не открылся после того, как несколько лет назад сгорел дотла во время происшествия, которое мы называем не иначе как «Инцидентом». Были в моей жизни события, оставившие после себя брешь, хоть я этого и не понимал сначала – так же вышло и с потерей «У Денни» (но дело все же было не так плохо, как когда в прошлом году все магазины в нашем регионе перестали продавать «Маунтин дью: код красный»). Мы боялись, что «Вафельный домик» уже затопило, но он не только был открыт – по словам официантки, сеть так славилась работой во время стихийных бедствий, что ФАЧС
[3] измеряло по ней уровень угрозы. О масштабах бедствия судили по тому, сколько закрылось в регионе «Вафельных домиков».
Эми, сжимая в руках чашку горячего чая, заметила, что никогда больше не будет есть вафли.
– Ты бы предпочла «Тако Билла»? – спросил я. – Думаю, они еще открыты.
– Не выношу дыма. И мне там только те замороженные штуки нравятся. Шоко-Тако.
– Интересно, а есть порно с таким названием? – спросил Джон.
– И я не согласна, – сказала Эми. – С тем, что у этой хрени никакой логики нет. Нам нужно точно выяснить, как и почему она делает то, что делает. Правила есть всегда. Всегда есть какие-то пределы, какие-то слабости. Надо просто понять, какие.
Я заметил, что мы говорим о Нимфе по-разному: «он», «Они», «эта хрень».
– Давайте, просто чтобы не путаться, говорить о Нимфе как о живом существе – хоть мы и знаем, что на самом деле он не совсем существо, а целый рой каких-то жуков в подчинении у кого-то там еще. У Повелителя. А пока будем считать его человеком, чисто для простоты.
– Ну, в данный момент проблема даже не в нем, верно? – заметил Джон. – Проблема понасущнее в том, что, если Тед начнет разбираться в обстоятельствах похищения дочки, все улики укажут на тебя.
Я шикнул на него и нервно огляделся.
– Чувак, тут же полно народу.
– Мы в «Вафельном домике». Тут половина народа, скорее всего, людей убивают. Так вот, если он может подражать кому угодно, почему не превратился в ее маму или папу? Разве так было бы не легче ее красть? Стать тобой – все равно что остаться собой, ты для нее чужой человек. К тому же посмотри на себя. Ни одна маленькая девочка никуда за тобой не пойдет. Ужасная же маскировка.
– Так, может, он сделал это, чтобы меня подставить? Просто мудак потому что? Оглянитесь вокруг – для жестокости причина не нужна. – Я посмотрел на Эми. – Это как те киты.
Однажды мы с Эми смотрели документальный сериал Би-би-си о морской жизни, «Голубую планету», – бывает такое, что просто нечего смотреть. Был там один момент, в котором съемочная группа следила в Тихом океане за самкой серого кита и ее новорожденным детенышем. Эти трудяги тринадцать месяцев вынашивают потомство, а после родов мигрируют за тысячи миль на север в поисках пищи. И вот они медленно плыли вдоль калифорнийского побережья к Аляске. Мать и дитя всю дорогу двигались бок о бок, как персонажи в мультике Пиксар. А потом появилась стая из пятнадцати косаток – охотников, которые понимают друг друга без слов. Они незаметно окружили любящую мать и ее малыша. Подплыли и начали протискиваться между матерью и ребенком, разделяя их, а затем наскакивали на детеныша, пытаясь его утопить (не забывайте, киты – млекопитающие, они дышат воздухом, а не просто плюются для удовольствия водой). Мать отчаянно пыталась подтолкнуть малыша вверх, чтобы он смог сделать вдох. Но косатки не отставали от них шесть часов, толкая захлебывавшегося китенка все глубже и глубже, пока на это смотрела его мать. Безжалостно. Наконец они начали кусать детеныша, и бурлящая вода окрасилась в алый цвет.
Затем наступила неожиданная развязка: как только ребенок умер, косатки просто… уплыли. Они откусили от него пару кусочков и оставили мертвое, искалеченное тело опускаться на дно. Оказалось, что они не голодны; убили ребенка на глазах у матери просто забавы ради. Последние кадры были посвящены матери, бесцельно зависшей посреди океана в полном одиночестве. Косатки поплыли дальше, чтобы прожить остаток жизни, долгой, счастливой и не обремененной хоть какими-то последствиями своих действий. Не будет ни справедливого суда, ни даже мести. Никто не утешит мать. У нее отобрали цель в жизни и оставили в бескрайнем холодном, безразличном океане.
Эми потом шесть недель кошмары снились.
Она отхлебнула чая и сказала:
– Хорошо. Но давайте на минуточку предположим, что за этим стоит что-то еще. Чего он добивался?
Я пожал плечами.
– Может быть, только того, о чем сказал сам. Питаться и размножаться. Может, всё вместе.
– И он продолжал таскать «корм» для Повелителя к пруду, который по чистой случайности разлился у входа в старую шахту. Так что, как высококвалифицированный специалист в таких вопросах, рискну предположить, что тварь, которую он пытается накормить, сидит в этой шахте.
– А ты точно уверена, что ничего там не видела? – спросил я у Эми.
– Ну, там была гигантская змея с миллионом глаз и тысячей задниц, но я думала, что это не так уж важно, вот и не упомянула о ней.
– Хватит брызгать ядом, юная леди. Это нам не поможет.
– А повтори-ка, как тебе удалось сбежать? – спросил Джон.
– У меня был электрошокер, ну тот, что ты мне дал. Я дождалась, пока Дэвид, ну то есть тот, кто Дэвидом притворялся, отвлечется, а потом ударила его током. Прямо между ног. Потом еще и еще раз. Потом я схватила девочку, и мы побежали вверх по склону. Этот за нами не поднялся, это я уже говорила.
Почему же она лжет?
– Может, он дал тебе ускользнуть нарочно?
– Кажется, вы, ребятки, просто не в силах поверить, что я сбежала без вашей помощи.
– Да ладно тебе, – укорил я, – ты же знаешь, о чем мы. Меня не отпускает чувство, что мы сделали все именно так, как ему надо. Что все это – часть его плана.
– Так это или нет, – сказал Джон, – рано или поздно нам придется вернуться к шахте.
– Или он именно этого и добивается, и тогда мы просто откроем ящик Пандоры.
– Я просто уверен, что порно с таким названием точно есть.
