– Рассказывать особо нечего.
– Я знаю. И все же.
– Ну… какое-то время, после колледжа, я работал в видеомагазине. Владелец обанкротился, и с тех пор я скачу с одной работы на другую.
– Вас обеспечивает Эми. Финансово, я имею в виду.
– Держимся кое-как.
– Потому что Эми вас обеспечивает.
– Мы помогаем друг другу. Какое это имеет отношение к делу?
– Она сирота.
– Это вы спросили или что?
– Ее родители погибли в автомобильной катастрофе.
– Да. Ей тогда было лет тринадцать-четырнадцать, где-то около того.
– И вы в этом уверены.
– Сам не видел. Но зачем ей лгать?
– Кто говорил о лжи?
Мужчина с ближней койки снова попросил воды. Я отвернулся от него и посмотрел на больного в соседнем ряду. Он стонал и бездумно почесывал живот рукой. Похоже, уже давненько, потому что успел содрать кожу, потом жир, а потом и мышцы, и рядом с пупком зияла рваная рана. Наружу вывалилась петля тонкой кишки, похожей на бледного червяка. Над ним роились мухи.
Я спешно отвернулся и вперился взглядом в пустые трибуны. Желудок крутило, сводило от зловония – я готов был поклясться, что оно просачивается сквозь кожу.
– В этой же автомобильной аварии она потеряла руку.
– Да. Давайте уйдем, пожалуйста?
– После этого она осталась под опекой старшего брата. – Она замолчала, но я ничего не ответил – потому что это был не вопрос. Через несколько коек от нас пронзительно закричал ребенок. – И что же с ним стало?
– Вы и так знаете что.
– Правда?
– Он умер при загадочных обстоятельствах.
– Но для вас это не загадка. Вы там были.
– О, можете мне поверить. Меня это озадачило не меньше остальных. Вы к чему-то ведете или просто пытаетесь меня разозлить?
– Я веду к тому, что теперь у Эми есть только вы. Человек, который, по ее мнению, защищает ее от монстров.
– Я ее мнения не знаю, вам придется спросить ее саму.
– Этим я сейчас и занимаюсь. Если я вернусь и попрошу ее поведать эту историю так, как она ее помнит, она мне о тех же чудовищах расскажет? Много ли она видела на самом деле? И как много из увиденного разглядела в темноте, в минуты паники? Как много ее воспоминаний достроены подробными историями, которые написал ее любимый Дэвид, единственный родной и близкий ей человек? Ее так называемый защитник, ограждающий ее от монстров, которых сам так ярко и детально описывает?
– Почему вас до такой степени интересуют наши с ней отношения? Как это связано с происходящим?
– Везде есть взаимосвязь. Вселенная – это сеть пунктирных линий, и судьба прыгает по ним от одной точки к другой. Стоит отклонить случайную заявку на поступление в художественную школу, и вот молодой Адольф Гитлер меняет карьеру.
– Вы считаете новым Гитлером меня или Эми? Если меня, то тут, знаете, многовато работы выходит…
– Как вы думаете, когда ей жилось лучше: до или после вашего знакомства?
– Ой, да ну вас в жопу.
– Уймите свою защитную реакцию и постарайтесь понять контекст, в котором я вас об этом спрашиваю. Представьте, будто смотрите на это дело со стороны, наблюдаете, как ухудшилась ситуация в N за последнее десятилетие. Если бы вы могли вернуться назад, выбрать одного-единственного человека и исключить его из уравнения, чтобы вместе с ним исчезло как можно больше страданий, кто бы это был?
– Вы собираетесь убить меня, агент Таскер? В этом дело, вы всё подсчитали и решили, что проблема во мне? Ну, блядь, кто ж я такой, чтобы с вами спорить?
– Даже если бы у меня и были подобные намерения, у меня для такого нет полномочий.
– Хорошо, мне где-то подпись надо поставить или с вашим руководителем это обсудить…
– Я пытаюсь донести, что аномальная сущность, обитающая в угольной шахте N, – это наше дело. Не ваше. Мы позаботимся о том, чтобы с ней разобрались. Если вы хотите убить монстра, который осаждает горожан, – что ж, есть множество безболезненных и быстрых способов. Я просмотрела множество сценариев: уверяю вас, все вовлеченные останутся довольны результатами. Особенно Эми.
– Господи Иисусе, дамочка. Вы только что сказали мне покончить с собой? Это как если бы ангел-хранитель в «Этой замечательной жизни» подошел к стоящему на мосту Джорджу Бейли и сказал: «Ну вперед, ссыкло».
– Джорджа Бейли выставляют героем за желание выдавать дешевые ипотечные кредиты гражданам, которые не могли себе их позволить, – как раз из-за этой практики в мире сейчас бушует финансовый кризис. По сути, нам всем было бы лучше, если бы он и все ему подобные наглотались воды.
– Ну, а я думаю, что вам и вашей организации будет лучше, если вы наглотаетесь моего дерьма. Идите на хер, хотите моей смерти – отрастите яйца и убейте меня сами.
Она взглянула на часы.
– Ну что ж, мы закончили. Прошу сюда.
– Закончили? Вы ведь о деле даже не упомянули. Эй!
Эми
– Добрый день, – сказала сурового вида женщина в идеально отглаженном темно-синем брючном костюме, шагавшая к Эми рядом с еще более сурового вида мужчиной с каштановыми волосами и аккуратно подстриженной бородкой. – Меня зовут агент Эмили Уайетт, а это мой коллега – агент Йорк Морган. Чтобы исключить возможность сговора, я допрошу вас одновременно и поодиночке.
Мужчина открыл дверь аппарата, похожего, на взгляд Эми, на большой черный холодильник из будущего. Женщина указала на Эми и произнесла:
– Мисс Салливан, пожалуйста, пройдите внутрь. Я вас догоню.
Эми послушно шагнула за порог, а увидев открывшийся за ним вид, зажала рот рукой и остолбенела от ужаса. Бесконечные ряды умирающих людей на носилках с наброшенными на них лохмотьями.
– Где мы? Что стряслось с этими людьми?
Агент Уайетт пожала плечами.
– Где-нибудь всегда в разгаре апокалипсис. Это мир, в который вам не захочется сбежать, – это все, что вам нужно знать.
– Здесь вспышка чумы, что-то в этом духе? И во всем мире так?
– То, что вы видите, – результат использования совершенного биологического оружия, которое очень скоро вышло из-под контроля.
– «Совершенного» означает, что оно всех убило?
– «Совершенного» как раз и означает, что нет. Труп не требует дополнительного ухода и не расходует ресурсы, поэтому обречь противника на быструю смерть – не самый эффективный способ нанесения ущерба. Вместо этого ученые разработали патоген, который поражает человека в течение нескольких часов: он теряет способность сражаться и работать, ему требуется круглосуточный уход, и пребывать в таком состоянии можно бесконечно. Целые десятилетия. От боли мышцы сводит судорогой, и больной может только лежать и корчиться, медленно сгнивая заживо, в то время как мозг и жизненно важные органы функционируют нормально… пока кто-нибудь наконец не избавит человека от страданий. Сострадание противника работает против него самого.
