* * *
Я очнулась, ощутив что-то похожее на удар тока. Где я? В царстве мертвых? На берегу Стикса, где мрачный паромщик Харон отвезет меня в вечную тьму? Или мне предстоит вернуться к Истоку, из которого появились луговые нимфы? Может, там я получу ответы на свои вопросы?
– Ливия…
Кто-то звал меня по имени.
– Ливия… Доверься мне.
Знакомый женский голос. Я умерла… но тогда почему у меня болит рука? Почему в кожу впивается что-то острое? И откуда взялось жжение? Я почувствовала, как по руке поднимается тепло, почувствовала боль, и это означало, что ко мне вернулось ощущение собственного тела, вернулось сознание. Вернулась жизнь.
– А это еще что? – послышался мрачный мужской голос. Его я тоже узнала. – Репетиция «Джульетты и Джульетты»? Девочка, у меня нет времени на эти игры.
– Дайте мне минуту. Я хочу с ней попрощаться. Она мертва и ничего не сделает, – раздался звонкий голос у меня над головой. Через несколько секунд он же зашептал мне на ухо: – Ливия! Маэль тяжело ранен. Ему понадобится твоя помощь. Доверься мне, как я доверилась богиням судьбы. Браслет знает, что делает. Пожалуйста, вернись!
Я открыла глаза, но говорить не могла.
– Ты готова?
Я слабо кивнула, хотя понятия не имела, о чем речь и что будет дальше. Перед глазами все расплывалось. Вот очертания скелетов. Тело на полу. Светлые волосы, рассыпавшиеся вокруг головы. Черноволосые мужчины. Лужа крови. Пара красных глаз. Полицейская форма.
– Что ты делаешь? – поинтересовался мужчина, в его голосе прозвучала настороженность.
Меня потянули вверх. Я не могла стоять, но обладательница звонкого голоса крепко обняла меня, удерживая в вертикальном положении.
– Будь, что суждено, – пробормотала девушка. Послышался шелест листьев, и я почувствовала, как вокруг меня обвивается плющ. Его побеги прижали меня к девушке, к ее теплому, мягкому телу. Блики света, пробивавшиеся сквозь веки, исчезли. Плющ окружил нас коконом листьев, скрывая от мира.
Послышались крики, казалось, что они доносятся откуда-то издали. Кто-то ругался, кто-то пытался разорвать кокон, кто-то спорил… Но плющ не только удерживал нас в плену, но и защищал от нападавших.
Не знаю, почему, но страха я не чувствовала… Наверное, я слишком слаба, чтобы бояться.
На некоторое время воцарилась тишина. Потом листья издали странный звук и острыми кончиками впились мне в спину, в руки, в ноги. Я открыла рот, чтобы закричать, но не смогла издать ни звука. Сказать, что было больно, – значит, ничего не сказать. Я почувствовала, как сознание снова начинает ускользать от меня. Но на этот раз ощущения были иными. Казалось, в мое тело что-то вливается. Через некоторое время листья отстранились, и боль исчезла. Зато появились воспоминания. Маэль, золото, Агада – она заключила меня в этот кокон. При мысли о Маэле сердце болезненно сжалось. Видимо, это Аид пытался прорваться в нашу тюрьму из листьев. Агада застонала и, прерывисто дыша, зашептала мне на ухо:
– Мне недолго осталось, поэтому слушай внимательно. Отныне твоя судьба связана с моим проклятым наследием. Знаю, ты обратишь его во благо. Я полагаюсь на богинь судьбы. Используй мои силы… – Агада замолчала, и я услышала странный звук – звонкий, полый, дребезжащий. С таким звуком разбивается фарфоровая кукла. – Позаботься о Маэле. Поблагодари его от меня. Скажи, что он навсегда останется моим братом. Я желаю вам…
В следующую секунду ветви плюща с оглушительным шорохом расплелись, и листья упали на землю. Яркий свет прожекторов осветил Агаду, и я в ужасе попятилась. Пепельно-серая кожа, покрытая мелкими трещинами… Золотой браслет исчез… Не издав ни звука, Агада прямо у меня на глазах обратилась в прах.
Аид закричал от ярости. Видимо, он понял, что Агада обвела его вокруг пальца. Она не собиралась с ним сотрудничать, а лишь хотела выполнить план богинь судьбы.
Мои раны затянулись. Кровь снова потекла по венам. Я чувствовала себя лучше, чем раньше. Меня переполняла сила и энергия. Но эйфория быстро сменилась грустью – я скорбела по Агаде, доверившейся богиням судьбы. Знала ли она, что ей придется пожертвовать собой, чтобы вернуть меня к жизни? Даже не знаю… Ее голос звучал так испуганно и удивленно, словно это стало неожиданностью и для нее.
Я торопливо оглянулась на Маэля. Тот лежал на прежнем месте и не двигался. Каменный пол жадно впитывал кровь. Сколько крови! Вскрикнув, я бросилась к Маэлю и аккуратно убрала волосы с его лба. Белое, как полотно, лицо, красные губы… Я вспомнила, как Маэль проверял мой пульс, сделала то же и чуть не заплакала от облегчения. Пульс был слабым и неровным, но это биение под моими пальцами говорило о том, что Маэль еще жив.
– Что ты с ней сделала, бесполезная нимфа? – вскричал Аид. – Верни ее, а не то я собственноручно тебя…
Через потолок пробилась сверкающая вспышка.
Аид громко выругался, его сыновья пригнулись, а я прикрыла руками голову Маэля.
Знакомый запах. Неужели это… лосьон после бритья?
Гермес одернул рубашку, провел рукой по волосам и громогласно заявил:
– Я требую объяснений от всех и каждого в этой тошнотворной дыре!
Аид подтолкнул вперед Мориса, своего сына-адвоката.
– Катакомбы являются землей общего пользования. Законом не запрещено здесь находиться, – твердо сказал тот.
– Помолчи, мальчик, – отрезал Гермес. – Негоже деткам встревать во взрослые разговоры.
Что ж, Морис – всего лишь полубог, и никакое юридическое образование этого не исправит. Оскалившись, Морис зашипел. По-настоящему зашипел – его зубы заострились, пальцы превратились в когти, а из-за спины показался тонкий хвост.
Руди снял перчатки и хрустнул костяшками. С кончиков его пальцев посыпались искры, а глаза вспыхнули красным огнем.
– Эй, повелитель мертвых! Отзови своих монстриков, пока я не показал им, кто в доме хозяин, – сказал Гермес скучающим тоном.
Аид закатил глаза.
– Да ладно тебе, Гермес. Неужели сам не видишь, что здесь произошло? Маэль – мой сын и твой подопечный – воскресил свою приемную сестру, чтобы с ее помощью ввергнуть мир в пучины хаоса. К счастью, я ему помешал. Ты должен меня благодарить, а не пугать моих мальчиков. – Аид щелкнул пальцами, и Морис подошел к нему. От зубов, когтей и хвоста не осталось ни следа. Руди надел перчатки.
Аид снова щелкнул пальцами, указывая на Энко, и тот, застонав, поднялся с пола.
– Это ложь! – дрожащим от гнева голосом вскричала я.
Морис и Руди взяли Энко под руки и потащили к отцу. Гермес тем временем повернулся ко мне, и его взгляд упал на Маэля. Гермес тяжело сглотнул. У него на лице застыло выражение деловой серьезности, скрывающее все эмоции.
– Маэль жив? – сухо поинтересовался Гермес.
Я кивнула.
