Кусочки пазла с громким щелчком встали на место, и мы с Маэлем уставились друг на друга. Видимо, он подумал о том же, о чем и я. Теми же словами Гермес говорил об исчезнувших богах.
– Проклятье! – выругался Маэль и закусил губу. – Нужно рассказать Гермесу… Он сможет соединить все кусочки воедино. Но тогда придется признаться в том, что я имел дело с торговцем!
– Придумай какую-нибудь отговорку, – предложила я. – В конце концов, помимо Эванджелины у него есть и другие товары.
Маэль нажал кулаком кнопку вызова лифта.
– Он тебе не какой-нибудь коробейник. Скорее наркодилер, который ошивается в самых темных переулках. Он предлагает только уникальные товары. Если бы кто-нибудь – кроме Гермеса, конечно, – узнал, что у нас есть силлектис, то на нас напали бы быстрее, чем мы успели позвать на помощь. Ценность Эванджелины неизмерима.
– Неужели среди ассортимента торговца нет ничего, что могло бы тебе пригодиться?
– Отнюдь. Мне нужна была нимфа. – Он криво улыбнулся. – Но вот же незадача: в списке товаров она не значилась. К счастью, я нашел ее сам.
– Остряк. – Двери лифта открылись, и я втолкнула Маэля внутрь. По крайней мере, попыталась. Получилось только потому, что он не сопротивлялся.
Усмехнувшись, Маэль прислонился к разрисованной стене кабинки.
– Но это единственное, что мне по-настоящему нужно.
– И «это» тебя прекрасно слышит.
Маэль улыбнулся еще шире.
– Расскажи Гермесу о случившемся. Важно не то, что ты хотел купить у торговца, а то, что боги и другие… э-э… магические существа бесследно исчезают. Может, между этими случаями есть какая-то связь. Кто знает, кого похитят следующим? Вдруг тебя?
– Кто бы меня ни похитил, он вернет меня на следующий же день. Причем добровольно, – по-прежнему улыбаясь, отозвался Маэль.
Я закатила глаза.
– Что ж, с этим не поспоришь.
– Эй! – Он притянул меня к себе. – Я могу говорить такие вещи. Ты – нет.
Я снова увернулась. На сегодняшний день я уже могла похвастаться приличным опытом.
– Пообещай, что поговоришь с Гермесом.
– Только если ты сейчас подойдешь…
Я скрестила руки на груди.
– И тогда… – он ухмыльнулся, невероятно довольный собой. Кончики пальцев покалывало нервической дрожью. О не-е-ет… Мне хорошо знаком этот взгляд. – Я сделаю кое-что бесстыдное.
Маэль умеет включить режим соблазнения, которому позавидовала бы Шарлиз Терон. Он вызывающе вздернул подбородок.
– Вперед, нимфочка. Пожертвуй собой ради благого дела.
Для Маэля происходящее было веселой игрой.
Что ж, я его раскусила. Он притворяется роковым обольстителем, но едва дело доходит до настоящих чувств, как он в страхе убегает. Впрочем, эта игра не оставила меня равнодушной. К сожалению. Я стиснула зубы и решительно подумала: «Нет, в этот раз я не поддамся!»
– На меня твои фокусы не действуют, – отрезала я, хотя мои колени уже подгибалась, словно превратились в желе. Как же хочется броситься в его объятия…
– Очень даже действуют. – Еще больше самодовольства во взгляде. – Я слышу, как быстро бьется твое сердце.
– Хватит нести чушь.
– Чушь, говоришь? – Маэль неторопливо опустил сумку на пол. Отстранился от стены. Два шага – и вот он уже передо мной. Я отступила назад, но Маэль скользнул за мной. – Твое сердце колотится, как у испуганного кролика.
Маэль подался вперед. Я отшатнулась, врезалась спиной в металлическую стену лифта и испуганно затаила дыхание.
– Тук-тук, – произнес он, в такт постукивая себя по груди, и склонился ко мне еще ближе. – Тук-тук. Неужели не слышишь? – прошептал он мне на ухо.
Я покачала головой.
– Хочешь узнать секрет?
Маэль слишком близко… Меньше всего мне сейчас хотелось говорить. Я желала другого и проклинала себя за это. Сейчас речь шла не о чувствах, нежности и бесконечной тоске, а о физической страсти. Воздух вокруг, казалось, звенел от напряжения. Совсем как тогда, когда мы целовались после концерта. У меня закружилась голова. От Маэля пахло парфюмом, кожей и соблазном. Небеса, помогите мне! Это то, на что было похоже желание, желание большего, желание обнаженной кожи, желание захватывающих дух поцелуев.
– Да. Расскажи мне. – Неужели это мой голос? Такой низкий и хриплый?
– Мое сердце стучит так же быстро, – тихо засмеялся Маэль. – Наши сердца бьются в одном ритме, Ливия. Я провоцирую тебя, заставляю нервничать. Но ты… ничего не делаешь. Просто стоишь, и у меня зашкаливает пульс. Я хочу… – Он резко замолчал и вздохнул. – Еще два дня, Ливия. Потом у меня – у нас – начнется новая жизнь. Мы с тобой… мы будем… Я хочу… ты…
Я отвернулась, и Маэль коснулся моего уха губами.
– Я тебя…
Лифт остановился; двери открылись, и на нас уставилась женщина, державшая за руки двух маленьких детей. Между бровей у нее залегла тонкая складка.
Я отпихнула Маэля от себя. Что она о нас подумала? Маэль почти полностью закрыл меня своим телом, и я прекрасно представляю, как горят у меня щеки… Неразборчиво поздоровавшись, я вылетела из лифта. Маэль догнал меня только у почтовых ящиков.
– Давай пройдем через задний двор. Так быстрее. – Он усмехнулся. – Думаю, я уже достаточно показал тебе мой прекрасный район.
Я не стала отвечать. Сначала мне нужно вернуть ясность мыслей.
Не дождавшись ответа, Маэль требовательно пихнул меня в бок. Похоже, он все еще пребывал в игривом настроении. Я окинула его убийственным взглядом, но это его ничуть не смутило.
– Тебе здесь не нравится?
Я вздрогнула, последовав за Маэлем к двери. Тот рассмеялся.
– Боишься?
В тусклом свете позднего летнего солнца мы пересекли задний двор, заваленный мусором. Такое ощущение, будто жители просто выбрасывают мусор в окно. По всему двору стояли большие мусорные баки – одни были переполнены, другие перевернуты и окружены мусором. Зажегся фонарь, мигнул и снова погас. Откуда-то послышался шорох. Что-то скрипнуло. Солнце скрылось за плотной пеленой облаков, и небо потемнело, словно перед грозой.
Маэль наклонился ко мне и сказал:
– Я защищу тебя, принцесса.
Принцесса? Вот как запел!
– От кого? От мусора? Или вони? – фыркнула я, косясь на Маэля. – И с каких это пор ты умеешь колдовать?
Маэль слегка прищурился, и уголки его губ подозрительно дернулись.
– Разве ты не хочешь быть принцессой, ради которой герой в любой момент готов отдать жизнь?
Где он только этого понабрался?!
– Ты забыл, что практически бессмертен? – отозвалась я. – От этого твоя жертва становится куда менее героической.
