– Думаю, ты должна извиниться перед Треем, – заметила Миша, не давая Вайолет просто так уйти.
Вайолет удивленно посмотрела на нее:
– За что?
– Ты знала, что это Трей поведет машину в вечер смерти Оливии, – вмешалась я. – И не сказала ни слова.
Трей опустил взгляд, ему явно было не по себе, что его втянули в эту ссору.
Вайолет отчаянно захлопала ресницами.
– Не знаю, о чем вы говорите, – но по тону ее голоса была очевидно, что она точно знала, о чем речь.
– Не нужно этих глупостей, Вайолет. Трей знает, он знает все. – Я шагнула к ней, изучая ее, пытаясь определить, что ей могла подарить бабушка. Ее винтажную кожаную сумку-почтальонку от Луи Виттон? Браслет с шармами на запястье? Может ли ключ к нашим проблемам быть таким же ускользающим, как флакончик духов, туман магии, которым Вайолет брызгалась каждое утро? – Один твой звонок Трею мог бы спасти жизнь Оливии. Тебе лишь нужно было сказать ему, и она бы не умерла. Оливия знала, понимаешь. Трей сказал, что прямо перед столкновением с грузовиком она просила его съехать на обочину. Последние мгновения ее жизни были полны ужаса, и это все – твоя вина.
Такое прямое обвинение, кажется, оказало на Вайолет эмоциональный эффект. Скорее всего, она особо не думала о том, что ее действия привели к смерти двух подруг. Возможно, она была так занята, раздавая предсказания, что забыла о моральном долге человека.
– Поверьте мне, ребята. Я не знала, что это будет он, – сказала Вайолет, ее взгляд молил о милосердии, а голос почти звенел. Она так отчаянно желала, чтобы я в ней не сомневалась. – Они не показали мне его лицо.
– И с чего нам тебе верить? – огрызнулась я, не веря ее заявлениям, что нечто, позволившее ей увидеть смерть Оливии, скрыло от нее лицо Трея. – Если бы ты предупредила его, Оливия была бы жива.
– Но в этом-то и дело, – выпалила Вайолет. Двери в школу распахнулись, и мимо нас к припаркованному минивэну чьей-то мамы пронесся поток девятиклассников. Вайолет подождала, пока машина отъедет, и продолжила: – Я не могу никого предупреждать. Не могу изменить то, что происходит. Они не позволяют мне увидеть достаточно, чтобы помешать этому произойти.
Все, сказанное ею, так шокировало нас, что я даже не знала, как продолжать допрос. Я заметила одну странность: она намекала, что с ней общался не один дух, а несколько. На секунду я потеряла дар речи, пытаясь осознать, что только что сказала Вайолет. Я попыталась вспомнить совет отца Фэи: «Не пытайтесь понять мотивы духа. Просто сосредоточьтесь на предмете, связывающем ее с ним».
– Что ты имеешь в виду, они позволяют тебе что-то видеть? Кто? – спросила я. – И ты знала. Если это происходило и раньше – значит, ты знала, что Оливия умрет! – Мои губы формировали слова, пока я обыскивала Вайолет взглядом. Был ли это предмет в сумке и мы его не видели? Придется ли нам с Мишей взламывать ее шкафчик в раздевалке, чтобы обыскать содержимое кожаной сумочки? Или она спрятала это в спальне? Нет… я подозревала, что она принесла это нечто с собой в дом Ричмондов в ночь вечеринки Оливии.
Глаза Вайолет наполнились слезами, покатившимися по ее щекам, и она даже не пыталась стереть их.
– Я не знала, не точно. Я никогда точно не знаю, что произойдет.
Миша готова была взорваться.
– О чем ты вообще говоришь, Вайолет? Это не имеет смысла! Кто тебе что показывает?
Вайолет глубоко вздохнула и подозрительно оглядела парковку. Через закрытые окна машин гремел рэп, двери хлопали и клаксоны гудели на углу: ученики нетерпеливо ждали своей очереди, чтобы покинуть парковку.
– Я расскажу вам, что захотите, но не здесь.
– Лучше бы тебе это сделать, – предупредила Миша. – Потому что это ты предложила сыграть в эту дурацкую игру, и думаю, ты обязана нам все объяснить.
* * *
В это время дня беговые дорожки пустовали, хотя через деревья, отделяющие их поля, мы видели и слышали, как футбольная команда готовится к игре в эти выходные. Вайолет сказала Трейси, что потусит с нами, и отказалась от предложения подвезти ее домой, и весь путь от парковки к цементной дорожке, ведущей на футбольное поле, мы слышали, как Трейси лихорадочно пишет Вайолет – ее телефон постоянно гудел в сумке. Мы стояли у маленькой трибуны. Я поежилась в джинсовой куртке, жалея, что мы не можем насладиться еще одной неделей тепла перед тем, как начнется зима. Трей сел на холодное алюминиевое сиденье на первом ряду, а Вайолет осталась стоять, сжимая в руках маленькую кожаную сумочку. Пиная сухую траву под ногами, она заговорила.
– Какое-то время назад они начали показывать мне разные вещи. Я даже не помню, когда это началось, – тихо произнесла она. – Не спрашивайте меня, кто они, потому что я не знаю. Духи. Привидения? Дружелюбные? Злые? Не знаю.
Я никогда их не боялась, и они мне никогда не вредили. В определенных ситуациях мне легко понять, что они хотят мне показать, как во время игры, например. Сложно все это объяснить, правда. Они что-то сообщают мне, но я не слышу голоса. Они показывают мне что-то, но это не то же самое, что смотреть на эти трибуны.
– Что они тебе говорят делать? – спросила я. Порыв ветра пошевелил сухие листья на деревьях вокруг стадиона.
Вопрос смутил Вайолет, и она поковыряла ногти, прежде чем ответить.
– Просят поговорить с определенными людьми. Порасспрашивать об их жизни. Предложить почитать будущее по руке.
Мне тут же поплохело. Прозвучало так, словно она занималась этим дольше, чем мы подозревали. Кто знает, как давно это происходит, сколько жизней потеряно?
– Как с Джошем Лумисом и Ребеккой Шермер? – спросила Миша, вскинув бровь.
Вайолет не удивилась, услышав имена из прошлого.
– Наверное, – она пожала плечами. – Слушайте, сначала я не понимала, что случившееся с ними связано со мной. Джош всегда был болезненным ребенком. Ужасно так говорить, но никто не удивился, когда он умер от приступа астмы. Они не говорили мне, что, прочитав ладонь, я открою дверь этим событиям. Вот как это происходит в моей голове. Словно открывается дверь, и вещи просто начинают входить в нее.
Я не могла не закатить глаза. То, с какой легкостью она очутилась в жизни Оливии, доказывало, что она вполне могла контролировать эти предсказания, если хотела.
– А после его смерти ты не поняла, что это твоих рук дело? – спросила Миша, не покупаясь на показную невинность Вайолет.
– Нет! Совсем нет. Представьте себя на моем месте. Вы бы сложили два и два? Это как… Что, если дама, работающая кассиром в столовой, завтра бы умерла? Вы бы решили, что ее смерть связана с гамбургером, который вы вчера купили, или пятидолларовой купюрой, которую вы ей дали? Нет!
– А что насчет Ребекки? Ты все поняла, когда она умерла? Или до тебя дошло только после третьих или четвертых похорон? – рявкнула Миша.
