Я к данному повороту истории отнесся довольно спокойно. Пусть талантливый военачальник работает на Россию, а не против нее, организовывая марионеточное Новгородское государство. Но кто же знал, что Делагарди, набравшись обо мне вздорных слухов, начнет ими делиться со Скпиным-Шуйским?
Русский царь, впрочем, отличался редким прагматизмом. Да, он был порождением своего века, и просто не мог не верить в различные сверхъестественные явления. Но Михаил Васильевич принадлежал к той части людей, которые не страшились неизведанного, а стремились извлечь из него выгоду.
Кто бы мог подумать, что моя репутация тайного алхимика и расчетливого, хитрого лиса заставит Скопина-Шуйского не медлить с поиском золота на Урале. Да если б я его лично уговаривал, и то, наверняка, такого эффекта не добился бы! Кажется даже, русский царь поддался паранойе Делагарди и уверился, что на норвежское золото я его специально навел. С далеко идущими целями.
Я даже получил послание от русского царя, где в основном обговаривалось взаимодействие во время войны с Польшей, а между строк уточнялось — чего мне надобно. Уверять Скопина-Шуйского в своей альтруизме было совершенно бесперспективно. К тому же, это не было правдой в полном смысле этого слова. Но не рассказывать же ему о своем попаданчестве, о влияние Смуты на историю государства Российского и о том, что я реально хотел помочь стране.
Пришлось сочинять письмо в ответ, где говорилось о признании Ливонского королевства в новых границах, о подтверждении льгот русским купцам, а главное — о сотрудничестве против Польши, если она попытается вернуть утраченное. Россия намного ближе к моим границам, и ее помощь могла бы пригодиться. (Тем более, что по эффективности она не будет уступать шведской, но обойдется намного дешевле).
Закинул я удочку и насчет детей герцога Сёдерманландского. А что? Меня в свое время сбагрили в Речь Посполитую, так что зуб за зуб. И я, кстати, поступал милосерднее, ибо детям герцога не придется голодать и чувствовать себя ущербными. Я назначил им неплохое содержание, а Марии Елизавете еще и приданое хорошее обещал.
Михаил Васильевич ничего против не имел. Мои резоны избавиться от возможных претендентов на престол он прекрасно понимал. И осознавал, что получает небольшой рычаг для шантажа Швеции. Мой пример доказывает, что даже если тебя сослали и заставили сменить веру, это не означает, что ты больше неперспективен. Так что кто знает, как повернется колесо истории…
Карлу Филиппу уже 6, а его сестре 11. Сколько еще ждать можно? Пока они еще достаточно юны, чтобы влиять на них в нужную сторону, необходимо их отправить подальше от Швеции. А то «доброжелатели» такого Карлу Филиппу в уши напоют, потом от попыток дворцовых переворотов избавляться устанешь.
— Шведам придется смириться, что их единственный король — Эрик XV, — поддержал мои размышления Густав.
— Им еще со многим придется смириться. Помнишь, Оксеншерна при последней встрече рассуждал, с кем надо породниться в интересах страны? У шведов уже планы и на Эрика, и на Анну.
— Ну, королевские особы не выбирают себе супругов. Всё решает политика.
— Ну, да. Жениться по любви не может ни один король, — согласился я, процитировав старую песню. — И брак по расчету может быть вполне удачным. Нам, во всяком случае, очень повезло с Катариной.
— Тогда что не так? — не понял Густав.
— Наследственность. Я же тебе говорил. Нужна максимально свежая кровь. За Эрика, конечно, придется сражаться с риксдагом, а вот для Анны нужно уже сейчас начинать суетиться.
— Заранее искать ей жениха?
— Нет, выводить из-под шведского контроля. Хочу сделать ее правительницей Норвегии.
— Что?!
— У риксдага, полагаю, будет примерно такая же реакция, — рассмеялся я. — Ты помнишь, сколько лет мы бьемся с ними за Норвегию? Они же обещали признать меня королем, но постоянно оттягивают под тем предлогом, что страна еще не находится под нашим полным контролем. Так что кандидатура Анны для них должна стать приемлемым вариантом.
— За корону Норвегии для себя мы бороться не будем? — недовольно пробурчал Густав.
— А оно тебе надо? Для статуса неплохо, но раз уж обстоятельства так сложились… нужно поиметь с них максимум пользы. Но зато нас, наверняка, поддержит не только риксдаг, но и сами норвежцы. В свое время, датчане лишили Норвегию самостоятельности. Причем совершенно. Не пожелали уступить даже в мелочах. Это было одной из причин того, что местное население нас поддержало во время войны. Особенно после обещаний, что всё будет по-другому.
— Ну, начальство из местных, свои деньги и свои законы у них уже есть, — напомнил Густав.
— Так почему не быть своей королеве? Понятно, что это будет только титул, и что Норвегия не станет независимой страной… однако обеспечить лояльность было бы неплохо. А Анна в будущем вполне может выбрать жениха из представителей местной аристократии. Пусть у нее будет принц-консорт.
— Идея интересная…
— Выборы будущего мужа вообще можно будет в шоу превратить, — занесло меня.
А что? Смотрел я как-то в прошлой жизни китайский сериал, где претенденты на руку принцессы должны были продемонстрировать воинские умения и навыки стихосложения. При всем моем уважении к поэзии, я так и не понял, как умение сочинять стихи может помочь в государственных делах. В русских сказках задания были посложнее — пойди туда, не знаю куда и принеси то, не знаю чего. Сразу по множеству параметров жених проверялся.
Но шутки шутками, а думать о будущих браках следовало заранее. В 17 веке это обычное явление. Не только короли, но и самый последний крестьянин норовил выгоду получить, решая судьбы детей. Да чего далеко ходить — я сам свою Катарину незадолго до свадьбы увидел. И ничего. Сложилось как-то.
Тут, конечно, не угадаешь. Отец Густава женился на неподходящей женщине, о чем шведы не уставали напоминать, и что являлось одной из основных причин нежелания видеть меня на престоле. С другой стороны… останься Эрик XIV у власти, и ни у кого вопросов не возникло бы. Сильный правитель многое может себе позволить. Тот же Петр Iзахотел свою Катю короновать, и короновал.
Оксеншерна, кстати, тоже думал заранее о будущих союзах. И смотрел в сторону европейских принцесс. Я не возражал. Толку то? Конкретных предложений у меня пока не было, а время терпело. Дети еще совсем мелкие. Однако насчет короны Норвегии я почву прощупал. И, кажется, сумел действительно удивить Акселя.
Сложившаяся ситуация была противоречивой. С одной стороны, датчане не хотели окончательно отказываться от Норвегии, с другой — активных военных действий не велось. Периодически возникали очаги сопротивления, возглавляемые датскими ставленниками, которые не желали терять кормушку. Или управляющими, которые старались для своих хозяев.
Однако большинство норвежцев восприняли смену власти с облегчением. Во-первых, им было обещано (и частично дано) намного больше свобод и самостоятельности. Во-вторых, после того, как было найдено несколько интересных месторождений, шведская власть пошла на временное снижение налогов. Кому охота воевать, когда нужно искать дальше?
