Заложив руки за спину, он прошелся по гостиной и остановился перед сервировочным столиком. Вайолет пожалела, что ни один из клинков не соскользнул со стены и не разделил голову мага с телом.
– Брат помирать не собирается, – будто между прочим заметил Эдмон и поднял початую бутылку, рассмотрел ее на просвет. – Праздновать нечего.
– Либо оставь дурное настроение за дверью, либо проваливай!
Леннард встал и замер рядом с креслом Вайолет. Она сразу почувствовала себя спокойнее, защищеннее. При младшем брате старший ей ничего не сделает.
– И я, и мое настроение останутся.
Эдмон поставил бутылку на место и развалился на диване, вызывающе положив ногу за ногу.
– Смотрю, – усмехнулся он, – ты не только девчонку братца в оборот взял.
– Рот закрой! – обманчиво спокойно посоветовал Леннард, однако девушка уловила стальной блеск в его глазах.
Пальцы лорда стиснули обивку кресла. На миг Вайолет показалось, она порвется – так глубоко врезались в ткань короткие ногти.
– Ладно, закрыл, – поразительно легко согласился Эдмон. – Чем занимаемся?
– Решили перекусить, а после помочь Дауру. – Убедившись, что брат угомонился, Леннард вернулся на место и поднял бокал. – Леди Редж, – он кивнул на девушку и сделал глоток, – подсказала, как можно вычислить мерзавца. Зацепку дала Асвейг, а она словами не разбрасывается.
– Хорошо бы его скорее найти! – мрачно вздохнул Эдмон. – Начали пропадать люди.
И Вайолет, и Леннард жадно подались вперед в ожидании новостей. Они не порадовали.
– Пока я рыскал в окрестностях той деревеньки, видел поисковую команду. Само собой, не прошел мимо. Только вот то, что мы нашли…
Эдмон не договорил и выразительно глянул на Вайолет: мол, лучше бы ей выйти.
– Продолжайте! – дрогнувшим голосом попросила она и вцепилась в бокал с вином.
Вряд ли он поведает что-то страшнее того, что девушка видела в Призрачном мире.
– Да так… – Эдмон не желал говорить прямо и барабанил пальцами по колену. – Нежити стало больше. Управляемой нежити. И пес знает, где она теперь! Только трупы после себя оставляет. Мы их сожгли, но не факт, что нет других, которые могут обратить. Но самое гадкое другое.
«Куда уж хуже?» – подумалось Вайолет. Но у совершенства, даже если речь о смерти, нет пределов.
– В Сайтрете недосчитались шести магов. Одного и вовсе убили на пороге собственного дома. Почерк один и тот же – «Гадючья удавка».
Судя по плотно сжатым челюстям, Леннард сдержал рвавшееся с языка ругательство.
– Это сложное, но сильное заклинание, – специально для Вайолет пояснил он. – Среднему магу не под силу.
– Заметь, среди погибших ни одного желторотика, – продолжил Эдмон. – И сплошь некроманты. Ни на какие мысли не наводит? А если добавлю, что нападения совпадали со всплеском активности нежити?
Леннард промолчал, только глаза на мгновение заледенели.
Вайолет тихо охнула и поспешила отпить из бокала. Даже схематичная, нарисованная скупыми мазками картина внушала ужас.
Эдмон кисло улыбнулся и, позвав слугу, приказал принести еще вина и третий бокал. Если и дальше так пойдет, погреба Даура Лар’Ирена быстро опустеют.
– Чем скорее мы изучим дневник жреца от корки до корки, тем лучше, – озвучил Леннард витавшие в воздухе мысли. – От этого, возможно, зависит будущее короны.
Глава 25
Вайолет до сих пор сомневалась, правильно ли они поступили. Но кузены в ее советах не нуждались, они действовали.
Дверь кабинета Даура напоминала дверь в его спальню, только с филенки скалилась химера. Подошедший первым Леннард нахмурился и поднял ладонь, удерживая брата:
– Тсс! Я сам.
Эдмон фыркнул и подпер спиной стену.
– Красуешься перед дамой?
– Всего лишь не нуждаюсь в помощи, – сверкнув глазами, прошипел Леннард.
Вайолет в первый раз видела, чтобы он сердился. Прежде всегда мягкий, Леннард на мгновение окрысился и… напомнил Даура. В воздухе сгустились тучи, повеяло опасностью, но до конфликта не дошло.
Сосредоточившись на двери, Леннард, не касаясь, обвел ее конкуры руками, сделав видимыми тончайшие алые нити. Они пересекались под различными углами, стекаясь к голове химеры. Чтобы лучше их рассмотреть, темный маг отступил на шаг, склонил голову набок.
– Справишься? – уже другим, уважительным тоном полюбопытствовал Эдмон.
Леннард не ответил и приблизил раскрытую ладонь к морде химеры. Та ожила, засияло алое пламя внутри пустых глазниц. Вайолет с криком отшатнулась. Казалось, оскаленная пасть сейчас вцепится в обидчика. Эдмон и бровью не повел. Он с мрачной сосредоточенностью следил за действиями брата и демонстративно не замечал Вайолет, старался держаться от нее подальше. Она платила ему той же монетой.
– Shh’en! – сорвалось с языка Леннарда.
Ладонь объяло синее пламя. Оно объяло химеру и обездвижило ее, только рубиновые глаза злобно поблескивали.
Леннард вплотную приблизился к двери, поднес к ней вторую ладонь.
– Anterna escana! Tra’jen!
От слов на непонятном, странном языке по коже разбегались мурашки. Резкие, напитанные магией звуки проникали в кровь, тисками сжимали сердце.
Пальцы второй руки Леннарда светились зеленым. Полупрозрачное пламя обхватило кисть до запястья. Скривив губы в непривычной жесткой гримасе, маг опустил обе ладони на дверь, в самую гущу красных нитей. Зеленые и синие искры побежали навстречу друг другу, с шипением ломая, сметая защитное плетение. Объединившись, магия яркой, напоминавшей молнию вспышкой уничтожила оставшиеся чары.
– Готово! – победоносно улыбнувшись, Леннард обернулся к остальным.
Эдмон наморщил переносицу, смело поднес руку к химере – ничего. Тогда он тщательно, не доверяя мастерству брата, с тем же успехом ощупал доски.
– Не ожидал? – свысока обронил Леннард и обернулся к Вайолет. – Брат старше всего на пару минут, но отчего-то вбил себе в голову, будто это сделало его умнее и талантливее.
Эдмон неохотно признал:
– В плане дара мы равны.
Девушке так и хотелось кинуть едкое замечание, нечто вроде: «Как, вы со мной разговариваете?!» Не потребовалось, Эдмон тут же напомнил о неприязни к Вайолет:
– Ну вот, когда представление закончено, можно отправить девицу восвояси.
Леннард покачал головой и, надавив на дверь, вошел в кабинет. Удивительно, даже после выпитого вина он сохранил четкость мысли. Воистину, носители фиолетовой крови другие.
– Зачем ты тащишь с собой… ее? – не унимался Эдмон.
В отличие от брата, он входить не торопился, грозно сложив руки на груди, замер на пороге. И явно хотел употребить крепкое словцо, которое в последний момент заменил на нейтральное местоимение.
