Что же до византийцев и хазар, то как представители аврамических религий они себе, безусловно, выдумают что-то демоническое. Но тем лучше. Во всяком случае, в отношении Византии. Ярослав не желал с ней целоваться в десна и уж тем более ехать туда жить. А тут – вон – красивая легенда, которая, безу-словно, просочится в Константинополь. А значит, вероятность того, что его попытаются использовать как кандидата в Василевсы, уменьшится. Слишком опасно. Вполне себе религиозная чернь может не понять столь явных языческих, а то и демонических загонов.
Эту легенду наш герой вынес из просмотренного в свое время фильма. На волне интереса к сюжету и образам он тогда почитал немного про героев тех лет и узнал о том, что действительно был такой легендарный царь Скорпионов – первый правитель, объединивший Древний Египет. Другой. Совсем другой. Но так и что? Для красивой легенды вариант, рассказанный в том фильме, подходил как нельзя лучше.
Глава 7
862 год, 29 августа, Гнездо
– Плывут! Плывут! – закричал вбежавший в старую усадьбу мальчишка. Ярослав завершал переезд в крепость. Но еще кое-какие дела вел в старой усадьбе.
– Кто плывет? – спросила Пелагея, озвучивая молчаливый вопрос конунга, который вышел на крики.
– Лодки плывут. Много! Большие! Там! Там! По реке!
– Против воды? – спросил Ярослав.
– Да. Да.
Кто это мог быть – неясно. Однако наш герой отреагировал единственным правильным образом. Он приказал подавать сигнал общего сбора. Тот, по которому все Гнездо должно было собираться, вооружаться и выступать на защиту своего поселения.
В этот раз все выходило намного медленнее, чем на учениях. Народ ведь не готовился в них участвовать и был кто где. В том числе и не в самом поселении, а где-то в стороне от него. В лесу, например, или еще где. Да и не все дела можно было вот так вот бросить и бежать. Но Ярослав никогда не подавал фальшивых сигналов, кроме учений, но они были одни и о них конунг людей предупредил. Поэтому народ постарался собраться как можно скорее.
Так или иначе, но завершение сбора и снаряжения из крепостного арсенала пришлось с изрядной задержкой. И люди вышли строиться в поле уже в самом непосредственном виду вероятного неприятеля.
– Это то самое место? – нахмурившись, спросил магистр
[38] Мануил, недовольно уставившись на людей, что с щитами и при оружии строились не то для защиты, не то для атаки.
– Это оно, – невозмутимо произнесла Кассия и улыбнулась. – Сынок у меня очень бдительный.
– Но зачем вот это все? – махнул Мануил рукой.
– А он знает, кто и зачем плывет? – поинтересовался тагмарх
[39] Евстафий, опытный командир, который возглавлял отряд сопровождения.
– Нет, – покачала головой Кассия. – Я первой сойду и предупрежу его.
Отчего Мануил очень остро и подозрительно на нее посмотрел. Хотел было уже что-то сказать, едко прокомментировав ее слова, но его опередил Евстафий:
– А ладно у них выходит.
– Что? – не понял магистр.
– Ладно, говорю, строятся. Быстро. И вон – погляди – щиты какие – один к одному. Да и шлемы.
– Они представляют угрозу для нас? – напрягся Мануил.
– Изрядную. В бою много случайностей. Так что на все Божья воля.
– У вас много луков, – заметил магистр.
– У них много пращников и небольшие дротики у остальных, – с улыбкой возразила Кассия.
Магистр еще больше напрягся. А тагмарх промолчал. Что ему было еще комментировать?
Наконец Кассия сошла на берег и в небольшом сопровождении вышла вперед. Ярослав ее заметил и грязно выругался матом. На русском языке, разумеется, чтобы никто ничего не понял из окружающих.
После чего, тронув коня, выехал вперед.
– Мама, как это понимать? – крикнул он, не сильно приближаясь. Достаточно для того, чтобы переговариваться, не сильно уж надрываясь.
– Сынок, мы привезли помощь от Василевса. Я же говорила тебе – он добр, – ответила она не по-гречески, а на славянском языке, которым уже пусть с акцентом сильным, но владела.
– Помощь? Какую помощь?
– Ты же говорил, что у Гнезда с припасами все плохо. Вот Вардан, милостивый правитель державы ромеев, и прислал тебе помощь – припасы.
– И воинов?
– А… – отмахнулась Кассия, – их немного. Они лишь для защиты. Чтобы по пути лодки не разграбили.
Видимо, раздражение Ярослава передавалось коню, поэтому его Буцефал нервничал и немного гарцевал. Даже несколько раз вставал на дыбы и немного крутился. Но парень свободно удерживался в седле.
– Интересно как, – отметил тагмарх и замолчал, погрузившись в собственные мысли.
– Что именно? – поинтересовался магистр.
– На нем странная, очень длинная кольчуга. Такие никто не делает. Поверх нее старая чешуя наша, ромейская. Но ее не носили поверх кольчуги. А он – надел. И выглядит это вполне разумно – его грудь и живот особо защищены. Наверное, и копье удержат. Шлем же… даже не знаю. Я такой не встречал. Похож на тот, что носят вожди варангов. Носили в старину. И конь. Посмотри, как он сидит на нем? Вон как хорошо чувствует животное. Он совсем не похож на военного вождя варангов. Те хоть и нацепляют на себя все подряд, но верхом совсем не ездят.
– Так он и не варанг, – пожал плечами магистр.
– Так это правда?
– Кто знает? Но на самом верху считают, что правда. Да и она тоже, – кивнул он на Кассию.
Так или иначе, но минут через двадцать пять магистр, тагмарх и с десяток сопровождающих встретились с Ярославом. В виду выстроенного войска Гнезда, которое наш герой не стал распускать.
– Почему ты держишь людей? – спросил Мануил.
– Timeo Danaos et dona ferentes
[40], – процитировал Вергилия конунг. – Щедрость Василевса не знает пределов. Но я опасаюсь того, что все это – всего лишь постановка для полевого театра. А я не люблю драмы. Боюсь, что если я распущу своих людей, то вы нападете на меня, дабы захватить и доставить в Константинополь.
