– Если бы, – тяжело вздохнул патриарх.
– Тогда кто?
– Латиняне.
– Мне казалось, что они желают победы Василию.
– Они желают смерти всем нам. И ему в особенности.
– Ему? Но что он им сделал?
– Они узнали, кто тебе подсказал с декреталиями. Также они узнали, кто подбил герцога Саксонии на договор с северными язычниками. Глаза у королей франков открылись. А Папа так и вообще – слюной брызжет, призывая кары небесные на голову этого злодея. Поговаривают, что они даже хотят отправить вспомогательный отряд на помощь хазарам. Чего я не исключаю.
– А что там с герцогом Саксонии? Что-то интересное?
– Василий убедил герцога Саксонии предложить викингам те же условия, что и покойный правитель Фризии – Хрёрик. Как Василий прознал про те условия – загадка. Короли франков о том не знали, потому что Хрёрик постоянно клялся в верности и исправно высылал налоги, жалуясь на то, что сильно страдает от викингов. Он был у них на высоком счету. А тут… внезапно… оказалось, что он тех викингов пускал к себе домой и давал им приют, корм, выпивку и прочее. Да еще скупал у них часть награбленного в землях франков.
– Серьезно? Хм. Как интересно.
– Вот Василий герцога Саксонии и подбил заключить союз с викингами на тех же условиях. Чтобы через земли Василия шло больше награбленного. Так что франкам последние пару лет вновь очень тяжело. Да и Британии тоже. Говорят, что северяне совсем озверели в своих бесчинствах и грабежах. И короли франков совместно с Папой винят в том Василия, который алчет наживы на людском горе.
– А это действительно он сделал?
– Судя по всему, он, – после долгой паузы произнес Фотий. – Это кажется совершенно невероятным. Василий открывается для нас с совершенно иной стороны. Если подумать, то это ведь он посоветовал тебе раздать его сестер замуж, заключив через то выгодные дипломатические союзы. В том числе и сложную комбинацию на юге Италии. И это действительно он сообщил о подлоге декреталий, поставивший Папу в очень сложное положение. И это именно он организовал королевствам франков «сладкую жизнь», натравив на них викингов. Он, сидя в своем медвежьем углу, умудряется оказывать весьма значительное влияние на большую политику.
– Ты думаешь, что мы его недооценили? Ты думаешь, что он так хорош?
– Да.
– Тогда почему он так явно заигрывает с язычниками? Зачем? Это большая ошибка. Или нет?
– Ошибка, конечно, – поспешно кивнул патриарх. – Почему ты сомневаешься?
– Мне не дают покоя слова, которые приписывают ему. Дескать, после принятия Христа у нас все пошло не слава богу. Я заказывал хроники. Читал. Думал. И меня пугают мысли, что он поселил в моей голове.
– Только благодаря Христу мы выстояли в этом аду!
– Василий, я слышал, говорит, что одного легиона времен Траяна или Цезаря хватило бы, чтобы разогнать все Великое арабское завоевание. А мы… столько боли испытали с ним.
– Василий приукрашивает.
– Или нет?
– Приукрашивает, – убежденно произнес Фотий.
– Его сейчас обложили хазары, как волка. Перекрыли подвоз продовольствия. Готовят своих данников и покоренные племена. Месяц, может, два ему там жить осталось. И все закончится. Или нет?
– Ты так в них не уверен?
– Я не уверен в Василии. Ты понимаешь, когда его отравили ядом черного скорпиона, он тоже не должен был выжить. Когда против него вышло подряд три вождя северян – никто бы не устоял. А он каждого из них поразил с одного удара, хотя едва стоял на ногах. Он слишком часто удивляет. Может, он и правда сумел пробудить старых богов? Может быть, они ему благоволят?
– Не стоит переоценивать могущество древних идолищ поганых.
– Помог ли нам Христос, когда магометане выгоняли нас из Ливии и Либии
[47]?
– Он помог, когда они осаждали Константинополь.
– Да? А может быть, нам помогли большие стены?
– И наша вера.
– Может, и так. Но я все равно не понимаю. Почему старые ромеи успешно наступали. Успешно захватывали провинцию за провинцией. И крепко держали в своих руках половину мира. А мы… мы не можем…
– На все воля Божья. Все испытания даются нам за грехи великие.
– То есть у наших предков грехов не было?
– Тогда еще Христос не возносился.
– После его вознесения они еще двести лет крушили все вокруг. И ослабли только из-за того, что учинили великую распрю на много десятилетий.
Патриарх замолчал.
– Понимаешь? Я боюсь, – нарушив затянувшуюся паузу, произнес Василевс. – Отчаянно боюсь.
– Чего?
– Того, что слова Василия правда.
– Вздор!
– А если нет?
– Такого быть не может!
– Вот его сейчас обложили, как медведя в берлоге. Окружили со всех сторон. Собрали большую группу охотников. И готовы поднять на копья. А если это у них не получится?
– Он закоренелый язычник. Вряд ли Всевышний явит ему чудо.
– Ты понимаешь, что будет в столице?
– Ничего не будет. Хазары победят и продадут нам Василия в цепях. А весь его выводок вырежут, как и эту поганую язычницу. Ты вынудишь его покаяться. Выдашь за него свою племянницу. И объявишь наследником.
– Хороший план, – кивнул Вардан. – А если выиграет он?
– Это попросту невозможно!
– Вот просто предположи. Вдруг.
Фотий немного помолчал, обдумывая. Потом встал. Нервно прошелся. Сел. Снова встал. Снова сел. Выпил вина. И произнес:
– Исключено.
– Ты меня не слышишь?
– Я прекрасно слышу. Но если он победит, случится катастрофа. Настоящая катастрофа. О том, что Василия обложили хазары, знают даже в Риме, Париже и Винчестере
[48]. За этим пристально следят в халифате. С огромным интересом ловит каждый слух столичная чернь. Никогда бы не подумал, что ей окажется так интересна судьба язычника.
– Ты понимаешь, что будет, если он победит?
– Нет. Не могу себе даже представить, – горько усмехнувшись, произнес Фотий. – Очень надеюсь на то, что люди побегут в церковь – молиться. Но не уверен в этом. Люди хотят побед. Люди хотят чудес. Им давненько уже не приходилось искренне радоваться. Поэтому, услышав, что кто-то обратился за помощью к праотеческим богам и обрел силу, – их радует… их веселит… придает им пустые надежды… особенно просто черни, которая легче всего впечатляется такими вещами. И если он даст им победу, то я не знаю, что произойдет…
