— Они ведь не успокоятся, — тихо произнес Ивар, когда все уже почти разошлись. Или отвалились, заснув от перебора алкогольных напитков.
— Кто именно?
— Да они все. Или ты думаешь, что страх перед тобой остановит эту войну? Соседи Бруно как лезли к нему, так и будут лезть. Да и полабы не усидят. Года два-три и первые же сунутся, если саксонцы их не опередят.
— Поверь, у меня самого нет особых надежд на успех, — развел руками Ярослав.
— Тогда зачем все это?
— Это требует от меня минимальных усилий. Почему бы и нет?
— Знаешь, я тебе не верю. Доверяю, но не верю. Я знаю, ты меня не обманешь. Но… что ты хочешь?
— Мира.
— Смешно, — оскалился Ивар.
— Ты не понимаешь. Я хочу мир. Весь мир.
Викинг несколько раз хлопнул глазами, соображая, что ему только сказали. А потом громко заржал.
— Хорошая шутка, — наконец, отсмеявшись и утерев слезы, сообщил он. — Ты опять пытаешься отшутиться. Ты не хочешь мне говорить правду?
— Почему? Просто все слишком сложно.
— Сложно? Насколько же? Неужели я не пойму?
— Я пытаюсь думать о том, как обеспечить благополучие своим детям. Сам понимаешь – дело непростое. И мне приходится думать вперед на века.
— Ты взял старшего сына в поход из-за этого?
— Да. Он еще юн. Слишком юн для похода. Но я все равно его взял. Хочу посмотреть на него.
— Зачем?
— Посмотри на себя. Ты ведь не старший сын своего отца. Но где старший? Почему именно ты идешь вперед и пытаешься воплотить в жизнь его мечту? Почему?
— Не знаю, — тихо ответил Ивар, задумавшись.
— Бьёрн сильный воин и хороший вождь. Люди идут за ним в бой. Люди идут за ним в поход. Но ты… ты ведь большего хочешь. Не так ли?
— Хочу, — нехотя согласился Ивар.
— И отец твой хотел большего. И я хочу. Мы особая порода людей. Сколько таких как ты у твоего отца? Один. А все остальные, что же? Дурные?
— Нет, — покачал головой Ивар.
— Верно. Нет. Они просто другие. Они живут иным и иного жаждут. Кто-то женщин, кто-то богатства, кто-то власти, кто-то славы… Но для нас это все так мелко. Не так ли? Это ведь просто инструменты… весла, с помощью которых мы гребем вперед.
— Гребем, — тихо согласился Ивар. — Знать бы куда.
— За горизонт.
— А что там, за горизонтом?
— А это важно? Если ты узнаешь, то что, опустишь руки? — усмехнулся Ярослав. — Раньше я думал, что хочу тишины и комфорта. Я был очень сильно раздражен тем, как мне приходится жить в той лесной глуши, где я оказался. Ведь до прихода к Гнезду моя жизнь была совсем иной. Безопасной. Тихой. Сытой. Чистой. Комфортной. Чтобы перебрать на расстояние от Упсалы до Рима я тратил всего несколько часов. Перебирался через Атлантический океан за полдня.
— Разве это возможно?
— Да. Это возможно… это было возможно там, где я жил раньше. И я чуть ли не отчаялся, оказавшись в грязи. Но «чуть» не считается. Я начал барахтаться. Меня переполняла злоба и отчаяние на «несправедливость», учиненную по отношению ко мне. За что меня так наказали? Взяли и выбросили на помойку. Ведь даже дворец василевса в Константинополе – убогая землянка по сравнению с тем, в каких домах я бывал раньше.
— Мне говорили, что первые месяцы ты жил в обычной землянке, что досталась тебе от старого военного вождя Гнезда, — усмехнулся Ивар.
— В которой просто кишели мерзкие насекомые. Из-за чего я спал по возможности за ее пределами с ужасом представляя наступление холодов. Но, как ты видишь – я не отчаялся. Я боролся. Придумывал себе цели и достигал их. Сначала маленькие. Потом большие. Но даже маленькие мне тогда казались едва ли достижимыми. Я даже тогда, отчаянно барахтаясь, плыл за горизонт. Да так и плыву. Зачем мне Саксония и Арнор? Да понятия не имею. Но для меня это просто новый вызов. Новая цель, находящаяся за горизонтом.
— Нет, друг мой. — Усмехнулся Ивар. — Не новая.
— Ты думаешь?
— Мне кажется, что ты живешь по какому-то плану… И в Александрию нас повел не просто так. Ты словно знал, что мы придем к тебе…
— Будущего знать никому не дано.
— Предсказатели с тобой бы не согласились.
— И часто они говорят правду? — улыбнулся Ярослав. — Поверь – будущего еще нет. И каждый шаг, ведущий нас к нему, может быть совершен разными образами. Все может измениться в любой момент. Я не знал о том, что вы ко мне придете. Я не знал, что ко мне придут эти ребята. Это все – шаги по наитию.
— Не верится мне что-то.
— Да мне самому не вериться, — хохотнул государь.
— Мне даже сказывали, что ты водишь за нос всех нас.
— Кого это нас?
— Тех, кого франки прозвали норманны.
— Вот как? И как же я вас вожу за нос?
— Пытаешься остановить набеги.
— Тебе самому не смешно, такие слова повторять? Я ведь сам возглавлял ваши походы.
— Да. Но набеги ведь действительно пошли на убыль. Вон, даже мои беспокойные братья осели.
— Я их заставлял это делать?
— Ты их привел туда, где можно осесть.
— А они дети неразумные и своей головы не имеют?!
— Не злись. Так просто говорят.
— А эти балбесы не говорят, что я от набегов ваших долю приличную имею? Ведь через меня вы торг ведете. И чем больше набегов, тем больше мои доходы?
— Это я знаю. И оттого не верю этим словам.
— Но говоришь мне их.
— Кое кто из присоединившихся к походу думает именно так. И они воду мутят.
— Хотят свергнуть? Так мне какая разница? Давай созовем сходку вождей, и я сложу полномочия. Для меня они лишь обременение.
— Не горячись! Дураки не знают, что болтают.
— Если эти дураки так говорят, то как я смогу им доверять в битве?
— Не знаю, — покачал головой Ивар. — Я и сам им не очень доверяю. Ребята проверенные. Бывали в сече ни раз и ни два. Но несут какой-то бред. Боюсь, как бы мы не разругались после первых же успехов.
— У них есть вождь?
— Харальд.
— Очень радостно это слышать… — покачал головой Ярослав. — И что, эти ребята, что присоединились к нам под Бременом, тоже его мнение разделяют?
— По-разному. Но таких хватает. Ты славный конунг. Но ты – чужой. Ромеец. И ты воюешь не так, как мы привыкли. Как непосредственно в бою, так и походе. Это многих отпугивает. Это многих заставляет верить во всякие глупости, что про тебя болтают. И это может стать опасно.
