Я еще по дороге попыталась принять самый сомнамбулический вид.
Спальня тишайшего Чезаре выглядела так, будто ею пользовались редко. Там не было личных вещей, безделушек или книг. В середине квадратной комнаты стояла резная кровать под балдахином.
Все. Мы вошли в спальню, дож закрыл дверь, отсекая шум сопровождающих.
– В идеале, – протянул супруг, – здесь должно суетиться десяток горничных, чтоб переодеть новобрачную в ночную сорочку, но твоя… дражайшая донна да Риальто разогнала всех, заверив меня, впрочем, что уже завтра подберет новую прислугу.
Он пересек комнату, толкнул резную панель, за которой оказалась гардеробная, и скрылся за ней.
– Тебе придется раздеться самостоятельно.
Когда супруг вернулся к постели, босым и в шелковом домашнем халате, я все так же стояла у двери и покачивалась.
– Что еще?!
– Приказывайте, ваше сиятельство, – гулко провыла я, вращая глазами. – Внемлю…
И, припомнив, как бесновался в подвале палаццо Мадичи маэстро-кукольник, добавила:
– Слушаю и повинуюсь.
Чезаре закатил глаза, воздел руки и, прошептав «За что?», юркнул под балдахин.
– Желаешь ломать комедию, – он натянул до подбородка одеяло, – на здоровье. Я – человек занятой, даже слишком, и временем разбирать твои причуды не располагаю. Хочешь стоять так всю ночь? Стой. Только будь любезна, погаси свет.
И он замолчал, и дыхание его стало ровным.
Будто действительно находясь под действием чар, я одну за другой задула все свечи в настенных канделябрах.
Камина здесь не было, наверное, спальня отапливалась из соседних помещений и где-то за стенами танцевали в огне саламандры. Я подождала, потом подошла к гардеробной, но панель уже вернулась на место, и открыть ее в темноте не получалось.
Можно лечь на пол и дожидаться рассвета на ковре, можно не ложиться и дожидаться утра стоя. Но вот чего абсолютно точно не стоит делать, так это пристраиваться на кровати дожа.
Медленно я подошла к постели, ощупала столбик балдахина, изножие и, скинув туфельки, легла поверх одеяла, повернувшись к спящему супругу спиной.
– Кракен действительно безобидное создание? – сонным голосом спросил Чезаре.
– Кракены вымерли, – ответила я. – Ты собирался убить из гарпунной пушки головонога.
– Никогда о них не слышал, хотя походил по морям немало.
– Они обитают на такой глубине, куда ни один человек не может добраться.
– Чем они питаются?
– Всем, что могут схватить, что заносит течениями в их ареал. Они что-то вроде мусорщиков.
Кажется, мысли дремлющего супруга перебегали с предмета на предмет.
– Откуда ты столько знаешь о подводных созданиях?
– Я выросла на уединенном острове. Разведение саламандр предполагает…
– Почему ты ничего не знаешь о браке?
– Я знаю о браке!
– Ну да, кажется, сейчас самое время тебе отложить пару икринок, чтоб я попытался их оплодотворить.
– Я выйду замуж за Эдуардо.
– Пять. – И тишайший Муэрто сграбастал меня обеими руками, прижав спиной к своему животу. – Филомена должна мне пять поцелуев.
Трепыхаясь, как выброшенная на берег рыбешка, я пыталась ударить супруга ногой, но сил отчего-то не было.
– Тихо, малышка, злобный дож подсыпал в твое вино чудесное снадобье.
– Стронцо Чезаре!
– Шесть. Любая проблема требует самых простых решений. Мне нужна всего лишь одна спокойная ночь, без споров и беготни, без ругани, без обвинений. Спи, малышка, утром Артуро отвезет тебя с твоими подругами в школу, и ты целый день сможешь побыть благородной девицей Саламандер-Арденте.
– Если ты посмеешь воспользоваться моим состоянием и лишить девичьей чести… – прошептала я.
– Ты целовалась со своим напыщенным идиотом да Риальто?
– Конечно! И он целуется лучше, чем ты.
– Правда? – Чезаре развернул меня к себе, и я почувствовала на лице его дыхание. – Тогда, наверное, ты сможешь дать мне пару уроков? А то неудобно получится, если какая-нибудь другая синьорина, которая целовалась с синьором да Риальто, после поцелуя со мной…
Я укусила Чезаре за губу и уснула.
А проснулась от негромких мужских голосов.
– Бедняжка устала. Чезаре, мальчик мой, вы не проявили должной сдержанности.
– Горячая аквадоратская кровь.
Этот шелестящий голос я узнала. Чудовищный князь, Лукрецио Мадичи.
– Экселленсе знает о крови все. – Супруг-отравитель, чей голос звучал громче, видимо оттого, что стронцо Чезаре находился близко, говорил с сарказмом. – Поторопитесь, синьоры, исполните должное, чтоб ваш дож мог с чистой совестью отправиться на Большой Совет.
Глаз я не открывала, но осторожно пошарила рукой под одеялом и не заорала лишь потому, что князь проговорил:
– Доброе утро, серениссима.
Черт! Дьявол! Стронцо! Кракен всех раздери! Разумеется, он услышал мое дыхание, биение сердца, ускоренное после осознания факта, что под одеялом я абсолютно голая, и понял, что я уже не сплю.
– Утро? – Беспечно зевнув, я села на постели. – Его сиятельство, видимо спешит исполнить свой долг, чтоб до рассвета скрыться от лучей солнца?
Еще пятеро мужчин в отличие от князя в строгих белых масках Вольто, низко мне поклонились.
Чезаре, сидящий рядом и в отличие от целомудренной меня раскрытый по пояс, спросил с подозрением:
– Дражайшая супруга знакома с экселленсе?
– Разумеется. – Я одарила вампира улыбкой, от которой он вполне мог испепелиться, настолько она была лучезарной. – Драгоценный Лукрецио был столь любезен, что исполнил роль моей матушки, дав несколько советов по поводу первой брачной ночи.
– Рад убедиться, что драгоценная Филомена их исполнила.
Серые глаза князя остановились на лице тишайшего Муэрто и зажглись лукавством.
Я повернулась. Нижняя губа его серенити посинела и распухла.
Так тебе и надо, урод. Если после сегодняшней ночи я понесла, клянусь, первая фраза, которой я научу ребенка, будет «стронцо Чезаре».
– Молодость, – сказал один из «граждан», – ах, молодость. Что ж, синьоры, давайте закончим начатое. Приподнимите догарессу, чтоб мы с князем смогли осмотреть простыню.
Я вцепилась в руку дожа. Он один за другим разогнул мои пальцы и спрыгнул с постели, нисколько не стесняясь своей наготы. Честно говоря, стесняться там, наверное, было нечего. Обычный мужчина, высокий и худой, с мышцами хорошего пловца и золотистым загаром. Что-то там курчавилось на груди, спускаясь к поясу пижамы. Стронцо! Супруг был в пижаме в отличие от меня.
