Кивнув, в полном молчании я подошла к своему столу.
– Рада снова оказаться в вашем обществе, мои любезные подруги, драгоценный учитель. Надеюсь, протокольная торжественность, с которой вы меня встретили и которая, не скрою, немало мне льстит, не войдет в обычай.
Проговорив это, я села. Грянули аплодисменты. Маэстро их переждал.
– Донна Филомена. – Он опять поклонился и прижал к подбородку виолу. – Эта композиция – в вашу честь.
Не этого я хотела, когда стремилась вернуться в школу. Мне отчего-то казалось, что за толстыми стенами «Нобиле-колледже-рагацце» меня ждет моя привычная жизнь. Досадная ошибка. Сейчас мне здесь абсолютно не нравилось.
Зачем Паола надела перстень? Он диссонирует с ее платьем более чем полностью. Это кольцо Чезаре? И оно вовсе не печатка с изображением мертвой головы. Дорогая безделушка, неприлично дорогая. Бриллиант размером с ноготь большого пальца. Бледно-голубой, как глаза… Кракен меня раздери, я что, ревную?
Под нежные звуки виолы я попыталась вызвать перед мысленным взором красивое лицо Эдуардо. Получалось не очень. То волосы казались слишком светлыми, как у князя Мадичи, то кожа слишком смуглой, как…
Стронцо! Я просто давно не видела своего возлюбленного, поэтому лица посторонних мужчин вытесняют из головы милый образ. Мне нужно свидание! Точно. И повод для него есть. Маура говорила, что батюшка ее ведет бойкую торговлю с северными странами. Эдуардо сможет мне подсказать, какой из кораблей их эскадры направляется в ближайшее время к холодным водам. Синьор да Риальто сейчас в Аквадорате? Я не видела его на празднике во дворце, но это еще ни о чем не говорит. Я расспрошу Мауру. Свидание. Сбежать. Из школы? Из дворца? По дороге?
Злодейский план столь меня увлек, что я пропустила окончание выступления. Пришлось изображать ошеломленную умильность и смахивать со щеки несуществующие слезы восторга.
– О, маэстро Калявани, – простонала я. – Эта так прекрасно, так…
Чикко полыхнула огнем, позволяя мне не договорить.
– О, – разнеслось со всех сторон. – Прекрасно… великолепно… завораживающе…
И острожные шуршащие хлопки.
Нас отпустили на перерыв, и фрейлины увлекли меня в привычный закуток внутреннего сада.
– Попей воды, – велела Маура, придвигая мне глиняный кувшин. – Ты слишком бледна.
– Сплетни курсируют самые неприглядные, – сообщила Карла, меряя шагами мраморные плиты двора. – Филомена, оказывается, бросилась на грудь его серенити, угрожая…
– Чем? – Вода меня не насытила, булькнув в желудок, как в сухую землю.
– Ты беременна.
– Какая гадость.
– Это самая логичная из версий. По другой, ты прибегла к черному колдовству, заставив дожа испить вина с подмешанной в него кровью.
Меня замутило, но донна Маламоко продолжила:
– Кровавое снадобье составил чудовищный князь, с которым ты сношалась уже довольно долгое время. Кстати, пробудила его сиятельство тоже ты, чтоб он помог тебе окольцевать самого завидного холостяка Аквадораты.
– Директриса была с тобою любезна? – Маура сменила тему, за что я была ей признательна.
– О да, наша сестра Аннунциата – просто святая.
И я пересказала подругам беседу с монашкой.
– Мусорный Совет? – спросила Карла.
– Экзамен? – спросила Панеттоне. – Пикник?
– Три раза да. Завтра, пока все будут на пляже, я подгадаю момент и сбегу.
– Поплывешь на лодке?
– Нет, это будет слишком заметно.
– Значит, – Карла отпила из кувшина, – тебе нужен кто-то, чтоб охранять одежду. Сбежим втроем.
– Так будет удобнее. И еще. Мне нужен какой-нибудь корабль, отправляющийся в северные моря. Я попрошу помощи Эдуардо. Он в городе?
Маура кивнула:
– В последнем письме матушка упоминала, что из резиденции на острове Риальто на его квартиру отправили семь бочонков амароне.
– Это вино?
– Да, из сухого винограда, братец предпочитает его прочим. И, судя по количеству, собирается провести в Аквадорате не меньше двух месяцев.
– Где его апартаменты?
Донна да Риальто пожала плечами:
– Будто я хоть раз там бывала.
– Санта-Кроче, – сказала Карла. – Улица Алхимиков, у свинцового моста, на башенке флюгер с нетопырем.
– Однако! – Панеттоне округлила глаза. – Только не говори…
– Я вообще больше ни слова не скажу! – обиделась Таккола.
– Спасибо. – Я потрепала подругу по узкому плечику. – Сегодня же я попытаюсь сбежать и нанесу визит на улицу Алхимиков. Это в центре?
– Почти. Но, – Карла покачала головой, – это не самый респектабельный район, Филомена, и девушке одной там бродить небезопасно.
– Значит, ты отправишься с ней, – решила командирша. – Тишайший Муэрто повелел нам вернуться во дворец сразу после занятий. Вы переоденетесь, скроете лица под масками, а я разовью бурную деятельность, чтоб скрыть ваше отсутствие. Ах, рагацце, как же я вам завидую. Гулять в темноте праздничной Аквадораты…
– А ты не можешь попросить помощи у Чезаре? – обратилась ко мне Таккола, перебив восторги подруги. – Он поговорит с Советом и подберет корабль.
Какой плохой вопрос! Конечно, так поступить было бы в пятьдесят раз проще и в сто раз правильнее. Но где в этой простоте мое свидание с Эдуардо?
– Наша безмятежность дражайший дож – патриций слишком высокого ранга, чтоб отвлекаться на судьбу какого-то головонога, – твердо ответила я, глядя в черные очи подруги. – Это мое дело и моя ответственность.
Маура театрально вздохнула:
– Неужели синьорине Маламоко непонятно, что цель встречи синьоры Муэрто с моим родственником – сама встреча? Какая наивность.
Сообразительная Панеттоне. Так бы и врезала.
Карла помрачнела, я, опасаясь отказа, принялась ее уговаривать. Потом отчаянно пригрозила, что отправлюсь к Эдуардо сама, и, если со мной что-нибудь ужасное случится по дороге, вина за это событие ляжет на Галку неподъемным грузом.
– Карла, – тоненько пропищала Маура, – помоги двум влюбленным сердцам воссоединиться. Это откроет лично для меня такие перспективы, о которых я, сидя на уроках, могла бы только мечтать. Ну пожалуйста!
И пухленькая Маура обняла подругу, осыпая ее щеки поцелуями.
Дона Маламоко освободилась.
– Филомена, тебя нисколько не тревожит, что твоя фрейлина влюблена в твоего мужа как кошка?
– Это не любовь, – улыбнулась я, поняв, что спутница вечером у меня будет. – Азарт, может, влюбленность. Подозреваю, что, когда донну да Риальто посетит то самое настоящее чувство, она о нем не расскажет никому.
