Пережидая аплодисменты, брат Грифон раскланивался.
– Колдуны!
– Да! – ответила братия.
– Вампиры!
– Да! Особенно они.
– Однако, – пробормотал экселленсе.
– Русалки и прочие нелюди!
– Да, да, да!
– Им здесь не место! Брат Клест, вам слово.
Названый заговорщик приосанился.
– Нами составлено тайное обращение к тишайшему Муэрто с требованием изгнать из столицы вампирский клан Мадичи, который, как нам известно, неожиданно воспрянул ото сна.
Брат Воробей поднял указательный палец, прося слова:
– Ужасный князь является почетным гражданином Аквадораты уже более двух сотен лет, дож не станет лишать его звания, основываясь на анонимном доносе.
Клест согласно кивнул:
– Если донос будет один…
Но Воробей его перебил:
– Да хоть сто! Пока вампиры не прольют кровь, их положение неколебимо.
– Прольют? – пробормотал экселленсе. – Как будто не изобрели салфеток, как будто мы какие-то дикари.
– Брат Ворон, – обратился к нему председатель. – Если вы хотите высказаться, для начала надо поднять вверх палец.
Сквозь прорези маски князь осмотрел персты брата Грифона и, видимо, решил с членовредительством повременить. Он поднял руку:
– Доносы – это прекрасно, братья. Капля камень точит, рано или поздно мы достигнем нашей великой цели, и вампирское гнездо будет разорено.
– Браво! – прокричали заговорщики.
– Однако, – поднял руку брат Каплун, – не будем забывать, что его серенити находится под влиянием своей супруги, которая, как мы подозреваем, тоже нелюдь.
– Неужели? – заинтересованно переспросил князь. – Донна догаресса вампир?
– Хуже, – вздохнул председатель, – она русалка.
Общество многоголосно ахнуло.
– Братие, – покровительственно сказал брат Клест, не забыв воздеть указующий перст к потолку, – спешу вас успокоить. Тишайший Муэрто сам пострадал от морских нелюдей, поэтому будет на нашей стороне.
– У нее нет хвоста, – проговорил кто-то вне очереди, за что был ошикан.
– Может, дражайший брат, – экселленсе руку поднял, – поведает нам подробности о страданиях его серенити?
Публика вопрос поддержала, и брат Клест, польщенный вниманием, уговаривать себя дольше не заставил:
– Мне известна причина, по которой синьор Чезаре Муэрто оставил пост адмирала торгового флота и вернулся в столицу, братие. И причина эта презанятна. За прохождение своих судов мимо острова Форкола наш будущий дож согласился быть плененным тамошними демоническими чудовищами.
– Форколские сирены? – пробормотал князь себе под нос. – Это действительно любопытно.
– Сорок дней Муэрто провел на острове, претерпевая пытки и…
– Да какие там пытки? – хихикнул брат Воробей, помахивая над головой ладонью. – Небось ублажал тамошних демониц с изрядным пылом.
– Да у них же хвосты!
Этот возглас тоже ошикали, понятно почему.
– Поговаривают, – брат Клест перешел на заговорщицкий тон, – что колдуньи лишили его способности к деторождению.
Со всех сторон раздались недоверчивые возгласы, но неожиданно руку поднял маэстро Дуриарти:
– Это очень похоже на правду. Мне известно абсолютно точно, что невозможность синьора Муэрто обзавестись наследником служила одним из поводов отдать за него голос на выборах дожа.
– Видите? – обрадовался Клест. – Неужели мужчина, столь пострадавший от рук мерзейших русалок, позволит одной из них диктовать свою волю Аквадорате?
Все согласились, что да, то есть нет, не позволит.
– А почему мы уверены, что донна догаресса русалка? – переспросил князь. – Мне правда любопытно, братие.
– Кому же еще под силу изгнать кракена? – ответил председатель вопросом. – Итак, его безмятежность вскорости пополнит наши ряды. А мы, драгоценные соратники, ему в этом поможем. Сейчас брат Воробей раздаст вам бумагу и перья, и мы напишем десяток доносов. Да не пугайтесь, сочинять ничего не придется, писать будете под диктовку.
– Надоело. – Князь распрямился, почти касаясь макушкой низкого потолка.
– Экселленсе, – ахнул Дуриарти.
Вампир медленно снял маску, улыбнулся острозубым ртом:
– Запомните, жалкие смертные: клан Мадичи поставлен в Аквадорате для защиты нашего безмятежного города от материковых вампиров. Мы соблюдаем договор, заключенный еще в те времена, когда Аквадората была россыпью крошечных островков лагуны. Мы – ночные господа, стражи города и борцы с нечистью. И это все, что вы запомните.
Глаза князя Лукрецио полыхнули алым, кукольник восторженно замычал.
– Сейчас, – продолжал экселленсе, – вы разойдетесь по своим домишкам, а наутро вспомните, что неожиданная инфлюэнца помешала вам посетить заседание Птичьего Совета.
Он говорил своим обычным шелестящим голосом, но каждое слово было отчетливо слышно.
– И да, донна Филомена Муэрто абсолютно точно не русалка.
– У нее нет хвоста!
Наконец фразу про хвосты никто не ошикал.
– Потому что у нее нет хвоста, – согласился вампир. – А теперь, жалкие смертные, быстрее бегите!
* * *
Грудь сдавило, будто на нее положили каменную плиту, потом сняли и опять положили. Желудок скрутило, я дернулась, извергая из себя соленое море.
– Дыши, Филомена.
Мокрые губы накрыли мой рот, и шарик воздуха оцарапал горло. Я закашлялась, открыла глаза. Чезаре хлопнул меня по щеке:
– Дыши!
Горло дернулось, фонтан воды окатил его серенити. Он не расстроился, схватил меня за плечи, переворачивая лицом вниз.
– Эдуардо, – вытошнила я еще немного, – он жив?
– Филомена! – Голос принадлежал Мауре, и носки именно ее туфелек маячили рядом. – Боже мой!
– Артуро! – закричал Чезаре. – У нее рана на голове, нести нельзя. Приведи галеру к этому пляжу.
– Я прекрасно дойду пешком.
Чикко стояла на песке прямо перед моим носом.
– Здесь слишком мелко, – говорил синьор Копальди издали. – Нам придется рискнуть и нести догарессу на руках.
– Я дойду сама.
– Нет! Подплыви на максимально возможное расстояние. Исполнять!
Меня перевернули.
– Филомена, ты можешь говорить? Ты меня узнаешь?
«Ну разумеется», – будто бы сказала я, но теперь мне стало понятно, что я на самом деле не издала ни звука. Попыталась кивнуть, шея хрустнула, в голове помутилось.
