Черное щупальце обхватило мое запястье, самка потащила меня вниз. Глаза щипало от соли, но я их не закрывала. Пузырьки воздуха вырывались изо рта редкими жемчужинками. Я островитянка и могу находиться под водой довольно долго. Но я всего лишь человек, у меня нет жабр.
Меня отшвырнули, будто надоевшую куклу. Я замахала руками и ногами, не чувствуя сопротивления воды, ударилась спиной о песок и глубоко вдохнула. Я была на дне, но здесь был воздух.
– У тебя действительно нет жабр, – раздался в голове низкий мужской голос, – я позаботился о том, чтоб ты могла дышать.
Сквозь стенку моего воздушного пузыря я видела огромного кракена, свивающего и развивающего щупальца. Его клюв не шевелился, но нам этого и не требовалось.
– Меня зовут Филомена Муэрто, – проговорила я, поднимаясь на ноги и исполняя реверанс, мокрые волосы рассыпались по плечам и спине. – Я догаресса безмятежной Аквадораты. С кем имею честь?
– Твой муж решил отдать тебя взамен моей самки? – смех кракена напоминал мне вампирский. – Можешь звать меня Гипокампус, смертная.
– Тот самый Гипокампус, друг и соратник Посейдона? – блеснула я одновременно знаниями и лестью.
– Скакун, – уточнил кракен. – Бывший друг его божественной задницы, если начистоту.
От хихиканья я удержалась чудом.
– Ваша скромность, синьор Гипокампус, поразительна. Как и ваша магия, благодаря которой я могу сейчас беседовать с вами.
– Магия, шмагия… – Кракен приблизился к прозрачной стенке, в его квадратных зрачках я увидела двух крошечных голых догаресс. – Она не безгранична. Скоро воздух в пузыре иссякнет и ты, смертная, погибнешь.
– В таком случае, синьор Гипокампус, мы могли бы продолжить беседу на поверхности?
– Тогда погибну я. Ваше безмятежное солнце сожжет меня дотла. – Еще одна черточка сходства с сиятельным Мадичи. – Просто поторопись, смертная. Что именно велел передать мне твой дож?
– Извинения, – соврала я. – Он просит у вас прощения за то, что по незнанию и неосторожности пленил вашу самку, то есть супругу. У нее есть имя?
– Нет, – кракен грустно вздохнул, – головоноги, в сущности, не более чем животные.
– Но она принесла вам приплод! Три десятка прелестных малышей, похожих на вас, как две капли воды! – возмущения сдержать не удалось. – Неужели мать ваших детей не достойна хотя бы имени?
Запрокинув голову, я ткнула пальцем туда, где плавала самка.
– Ты извинялась, – напомнил кракен после паузы. – В этой обертке должно находиться нечто вещественное. Ты же понимаешь, что, разозлись я по-настоящему…
– Чего бы вам хотелось? – забыв о чужих семейных делах, я приняла просительную позу. – Золота, шелков, муранского стекла?
– Я могу одним движением переломить пополам любой ваш фрегат и выдавить из его трюма все вышеперечисленное, как моллюска из раковины. Вы, жалкие людишки, посмели захватить мою беременную самку. Знаешь, сколько попыток я предпринял, чтоб продолжить род? Знаешь, сколько окончилось неудачей?
Мне показалось, что прозрачные стенки вокруг меня немножко сдвинулись. Так, Филомена, думай. Золото ему не нужно, как и ваши аквадоратские товары. Кракен хочет мести? Ну да, дождется заката и поплывет щелкать фрегаты, как мидии. Против него моментально развернут все артиллерийские батареи, и Чезаре наконец получит вожделенный труп кракена, еще и чучело велит набить, чтоб граждане любовались и не забывали о величии дожа.
– Чучело? – переспросил Гипокампус, без труда считывающий мои мысли.
– У вас, мужчин, принято хвастаться трофеями, – ответила я вслух. – Хотите город в кормление?
– Ошметки твоих мыслей я уловил, но поясни, в чем именно заключается предложение.
Пояснение заняло менее пяти минут. Ваши дети голодны, город безлюден. Мусор? О нет, синьор, обилие пищи. Ну это с какой стороны посмотреть. Скоро вечер, и вы сможете всплыть на поверхность без опасности быть замеченным и узнанным. Перед рассветом вы удалитесь со своей семьей, уведете ее в холодные северные моря. Вы, ваша красавица – кстати, на аквадоратском красавица звучит как «кара», это прекрасное женское имя, – вы, Кара и ваши детишки. Да, синьор, они очень на вас похожи.
Я предлагала кракену то, что и так собиралась предложить, но делала это с таким апломбом, что ложь почти не ощущалась.
Он ведь скрывается, этот древний моллюск, он опасается людей и человеческого оружия, он не рассчитывает больше на всесильного Посейдона, бога морских пучин. И теперь я преподносила ему нечто мне ненужное, давая возможность сохранить лицо и видимость победы. Ах, интриган Чезаре кое-чему меня научил.
Защитный пузырь съежился настолько, что мне пришлось сесть на корточки и вжать голову в плечи. Кракен размышлял, я дышала через раз, экономя воздух.
– Кара? – наконец пробасил он. – Красавица? Что ж, мне нравится твое предложение, Филомена.
– Чудесно.
– Ответь мне на вопрос: твой муж дож не знает, к кому отправил свою отважную догарессу?
– Дозорные сообщили о стае головоногов, – пробормотала я, отчаянно покраснев. – Думаю, тишайший Муэрто уже сообразил, что взрослых особей как минимум две.
– Он, наверное, сразу бросился заряжать пушки?
– Скорее всего.
– И ты собираешься вести нас на верную смерть?
– Ну ведь по мне супруг стрелять не будет. – Пленочка пузыря залепила рот, воздух кончался. – Я стану вашей заложницей и гарантией безопасности.
Огромное щупальце понеслось к моему лицу, изогнутый коготь полоснул у губ, разрывая пленку. Я оттолкнулась ногами от дна, кракен шлепнул меня, ускоряя подъем. И почти сразу же Кара обвила мою талию, вытаскивая на поверхность. Во рту было солоно, легкие горели.
– Спасибо, девочка! – проорала я, выпрыгивая из воды, как резвящийся дельфин. – Тебе дали имя, дорогая! Тебя зовут Кара – красавица. А малышей…
– Мы назовем без твоего участия, – голос кракена, раздавшийся в голове, погасил творческий азарт. – Посмотри на север, Филомена. Не твой ли супруг беснуется на палубе смешного суденышка?
Я повернула голову и узнала шапку, рог которой золотило почти закатное солнце.
– Плыви к нему, – разрешил Гипокампус, – пусть тебе помогут эти сумасшедшие дельфины.
– Вам не нужны заложники?
– Мне?
Я наконец-то обратила внимание на гулкий рокот, наполняющий пространство.
– Мне?!
На горизонте вздымалась к небесам огромная волна цунами. Она была выше гор, пугающая, неотвратимая.
– Это магия? – спросила я с испугом.
– Шмагия, – передразнил Гипокампус. – В случае опасности я спущу эту стихию на вашу безмятежную Аквадорату. И никто не сможет рассказать, что кракены не вымерли, потому что никого не останется в живых.
