А если Чезаре успел дать приказ артиллерии? Я поплыла в сторону корабля.
– Помни, Филомена, слухов о вернувшихся кракенах быть не должно.
– Постараюсь.
– Еще постарайся сегодня провести ночь с супругом.
– Зачем?
– Затем, что быть замужней девственницей несколько странно. – Его хохот гулко клокотал в моей голове. – От тебя разит невинностью.
Разит ему, понимаешь. Нюх, как у вампира.
– И поскорее подари ему наследника, мужчины обожают хвастаться отпрысками. – Кракен на несколько секунд умолк, будто готовясь забавно пошутить. – Надеюсь, дож Чезаре не прикажет набить и его чучело.
– Какое веселое древнее чудовище, – сообщила я подплывшему дельфину. – Можешь проводить меня вон к тому кораблику?
– Всем закрыть глаза, – скомандовал Муэрто гвардейцам, когда я верхом на дельфине появилась в поле его зрения. – Филомена!
Он закутал меня в свой парчовый кафтан и оттащил от борта, свесившись через который, я благодарила своих помощников.
Я посмотрела в глаза цвета спокойного моря и улыбнулась:
– Волну вижу только я?
– Какую волну?
– Не важно. Как ты отдашь сигнал батарее?
– Фейерверком. – Чезаре кивнул в сторону Артуро, тот держал в руках картонный тубус.
– Стрелять нельзя. Синьор Копальди, будьте любезны передать ракету мне.
– Но, донна догаресса… – Помощник посмотрел на дожа и подчинился.
Фейерверк я бросила в воду.
– Синьоры, будьте добры оставить меня с супругом наедине.
– Все к корме, – скомандовал Чезаре и потащил меня на нос. – Рассказывай, тебя не было более пяти часов.
Притянув его за шею, я зашептала на ухо:
– Там кракен, понимаешь? Настоящий, волшебный, мифический. Тебе притащили его самку, и чудовище явилось за ней.
Мои губы касались мочки тишайшего супруга, и это ощущение странно будоражило. Его серенити дернулся, схватил за шею уже меня:
– Ты безрассудная…
Тело обмякло, прижимаясь к Чезаре. Я развернула его ухом к себе.
– Мы провели переговоры и пришли к соглашению.
Рассказ занял какое-то время. Собеседник, утомившись неудобной скрюченной позой, присел на борт, и теперь я оказалась зажатой мужскими коленями.
– То есть, – прошептал супруг, – над Аквадоратой в данный момент нависает чудовищное цунами?
Я не ответила, вопрос был риторическим.
– И что помешает кракену разрушить город?
– Осторожность. Бедствие такого масштаба, разумеется, будет замечено не только на материке и не только людьми. Гипокампус когда-то был скакуном Посейдона, но, видимо, его изгнали. Ты ведь знаешь о морском божестве?
– Разумеется, – фыркнул супруг, – только не говори об этом в присутствии монсеньора кардинала. То есть ты думаешь, кракен опасается наказания своего повелителя?
– Иначе он устроил бы Аквадорате небольшой конец света, как только обнаружил свою самку в водах нашей лагуны.
– Похоже на правду.
– Передай своему дожу, – раздалось в голове, – чтоб он перестал сомневаться, а занялся с тобой любовью.
– Синьор Гипокампус, – пробормотала я, – подслушивать неприлично.
– Скажи ему, что неприлично не трогать свою жену в плотском смысле. Или он у тебя слаб по мужской части?
– Силен! – разозлилась я. – Просто у людей это происходит несколько иначе, мы размножаемся только когда уверены, что встретили свою половинку…
– С кем беседуешь? – Холодная ладонь Чезаре потрогала мой лоб. – Со счастливым отцом? Он одаривает нас мудростью семейной жизни? Скажи ему…
– Сам скажи, он тебя слышит.
– О великий Гипокампус, – напевно начал дож, – мы приветствуем вас в безмятежной Аквадорате.
Речь была церемониальной и, хоть произносилась вполголоса, звучала солидно.
– Что он ответил? – спросил Чезаре.
– Ничего, – покраснев, соврала я. – Нет, синьор Гипокампус, я не буду это озвучивать. Ну хорошо, не угрожайте. Кракену любопытно, почему ты не вступил со мною в супружеские права. Он интересуется, достаточно ли я красива по человеческим меркам.
– Более чем, – кивнул Муэрто. – Женщин прекрасней не рождала наша благословенная земля. Но Филомена, о великий Гипокампус, сочеталась со мною браком под нажимом обстоятельств. Сердце ее отдано другому мужчине, и я не счел себя вправе надругаться над любовью.
Выслушав ответ, я поморщилась.
– Он спрашивает, почему ты до сих пор не убил соперника. У нас так не принято, синьор Гипокампус.
Солнце почти скрылось за горизонтом. Я озябла под холодной парчой камзола и спрятала ледяные руки на груди супруга.
– Кракен на время прощается, его семейство уже плещется в городских каналах. Нас просят не возвращаться в порт до рассвета.
– Я даже не захватил тебе одежду, – вздохнул Чезаре, – и у нас нет еды.
– Потерпим.
– Артуро, – позвал дож, – парни, на весла. Мы направляемся на Николло, заночуем там.
– Карантин, ваша серенити, – напомнил помощник. – Чума, городские суда не могут причалить к острову.
– Правь к пляжу, чтоб нас не заметили с причала, погаси все огни.
Наверное, в прошлом моему супругу приходилось быть контрабандистом, наверное, и синьор Копальди, и гвардейцы тоже промышляли. Они завели кораблик в лагуну, окруженную скалами с трех сторон. До берега Чезаре нес меня на руках. На пляже они быстро развели костерок, скрытый от острова валунами, а от моря – натянутой на каркас парусиной. Супруг отошел, а вернувшись, велел мне надеть под камзол его сорочку. Стало гораздо теплее, тем более что усадили меня рядом с огнем.
Мужчины негромко переговаривались. Двое из них, вооружившись деревянными пиками и сетями, отправились за добычей. Еще двое – на поиск дров. Артуро пробормотал, что нам нужна пресная вода, и тоже растворился в темноте. Мы остались у костра наедине с супругом. Это меня отчего-то встревожило.
– Где Чикко?
– Я отпустил ее поиграть в замковом камине.
При помощи пары-тройки наводящих вопросов я выяснила, в каком именно камине и не было ли у тамошней саламандры гребешка. Гребешка Чезаре не помнил, но спросил, почему эта примета так меня возбудила. Я ответила, что его легкомыслие вполне может одарить нас отвратительными метисами, потому что в камине обитает самец и моя мадженте после игрищ вполне может понести. На что супруг возразил, что мадженте-самца у меня нет, так что мне в любом случае придется плодить метисов.
Мы поговорили о помете кракена Гипокампуса, тоже полукровках. Я восторженно описала малышей. Дож уточнил степень ядовитости их присосок и попросил меня снять одежду, чтоб осмотреть тело на предмет ран и ожогов. Я возразила, что чувствую себя прекрасно, но он настаивал и даже стал помогать разоблачаться.
