Карла присела на диван и позволила себя лечить.
– Мою гондолу буквально разбило в щепки какое-то морское чудовище, так что да, пришлось заканчивать путь вплавь. Кстати, не мою, а твою гондолу.
– Пусть это будет наша единственная потеря, – улыбнулась да Риальто. – Ты сражалась с чудовищем?
– Оно меня не преследовало.
– Как обстоят дела снаружи? – Маура наносила мазь жирными мазками. – Ты видела мертвые тела и команды чумных докторов?
– Город будто вымер, Панеттоне. Площадь Льва патрулирует отряд стражи, которой велено не подходить к воде. По крайней мере, именно это не устает повторять их капитан.
Карла зевнула.
– Когда раздался чумной набат, директриса велела немедленно запереть все двери и окна, пришлось постараться, чтоб выскользнуть из школы незаметно и дожидаться темноты.
– Тебе нужно отдохнуть, – решила Маура. – Утром его серенити обязательно расскажет, как нам следует действовать дальше.
– Он еще не обратился к гражданам?
– Я вообще не поняла, что происходит. Мы присутствовали на заседании Мусорного Совета, я отлучилась буквально на несколько минут…
– Кто отдал приказ звонить в колокол?
– Не знаю. Но говорят, что дож с догарессой отправились совершать молитву для избавления от чумы.
– Куда?
Панеттоне пожала пухлыми плечиками и помогла подруге подняться:
– Идем в спальню, дорогая, беседовать можно и лежа.
Их кровати стояли у противоположных стен, но сейчас обе девушки устроились на ложе Карлы, чтоб не напрягать голос и слух.
– Что теперь будет? – вздохнула Маура. – Сколько продлится этот страшный мор и скольких он заберет?
– Предполагаю, что недолго.
– Что?
– Не похоже это на чуму, Панеттоне, нисколечко, а похоже на дерзкую авантюру в духе нашего тишайшего Муэрто.
– Филомена рассматривала вариант с чумным набатом, – припомнила блондинка.
– И я о том же. Наши безмятежные супруги мыслят в одинаковом ключе.
– Они прекрасная пара.
– На удивление.
Маура устроила свою головку на плече Карлы и смотрела в потолок.
– Я плохая подруга, Таккола. Я должна радоваться, что Филомена нашла свое счастье в браке, а вместо этого злюсь и страдаю. – Девушка помолчала. – А еще мне стыдно от постоянного вранья и утаивания. Сегодня, когда я решила, что дни мои сочтены, что из-за чумы я потеряю кого-нибудь из вас или обеих, я пообещала себе… – Маура всхлипнула. – Когда Эдуардо пришел к батюшке просить дозволения ухаживать за синьориной Саламандер-Арденте, тот сделал вид, что слышит имя Филомены впервые, изобразил сомнения и раздумья. Я так потешалась над дурачком Эдуардо. Он всегда был ведомым, даже не понял, как хитроумно я подготовила его к первой встрече с моей подругой.
– Ты действовала по указке командора?
– Разумеется. Он отправил меня в «Нобиле-колледже-рагацце» только затем, чтоб сблизиться с Филоменой. Мне даже пришлось заплатить управляющему, чтоб оказаться с синьориной Саламандер-Арденте в одном дортуаре. – Панеттоне шмыгала носом и размазывала ладонью слезы. – И сначала я чувствовала себя такой сильной, такой хитроумной… А потом… Карла, я полюбила эту рыжую дурочку, такую отважную и наивную. Эдуардо… Ты не подумай, он вовсе не подлец и не чудовище, он просто слаб и подвержен чужому влиянию. Я утешалась мыслью, что Филомена с ним сможет быть счастлива. Он же красавец, правда? А женщины любят красавцев. Батюшка щедр, Филомена управляла бы из-за плеча супруга какой-нибудь малой эскадрой, плела бы торговые интриги и подсчитывала барыши. Она загнала бы братца под каблук, как делали это многие женщины нашей семьи со своими мужьями.
– Зачем командору Филомена? – спросила Карла.
– Не знаю, батюшка мне не рассказал, там какие-то вопросы наследования. Теперь, когда Эдуардо так сглупил и брак их стал невозможен…
– …на игровой доске появится сестренка да Риальто? Командору не важно, кто именно из Саламандер-Арденте войдет в его семью?
Маура ахнула и повернулась к подруге, опершись на локоть.
– Ты все знаешь?!
– Не все, – грустно улыбнулась Карла. – Кого именно из рыжих братьев нашей Львицы прочат тебе в мужья?
– Капитана Филомена. Батюшка решил, что время не ждет, а прочие братья бывают в столице редко.
– Понятно. И благодарственный бал организовывается лишь для того, чтоб ты смогла без помех очаровать изголодавшегося по женской ласке капитана?
– В твоих устах это звучит гадко.
– Потому что гадким, по сути, и является.
– Я не могу противиться отцу! Можно подумать, ты своему перечишь. Или пузан-губернатор догате Негропонта – твой личный выбор?
Карла потрепала Мауру по мокрой щечке:
– Он не пузан, по крайней мере если верить его парадным портретам. Во всем прочем ты, Панеттоне, права. Мы обе – заложницы планов родителей.
Они помолчали.
– Мы можем сбежать, – предложила синьорина да Риальто, – ты и я, вдвоем. У меня есть кое-какая недвижимость на материке.
– Которой мы не сможем воспользоваться без разрешения командора.
– Ты предлагаешь подчиниться и всю оставшуюся жизнь страдать с нелюбимыми? Тосковать в разлуке друг с другом?
– Я предлагаю подождать. – Карла обняла блондинку за плечи и уложила на постель, прижимая к себе. – У нас есть время до окончания школы.
– А потом ты уплывешь.
– Я вернусь, обещаю.
– Когда я уже выйду замуж?
– Ты не выйдешь.
– Ты сможешь избавить меня от этого?
– Панеттоне, дурочка моя, как бы тебе не пришлось об этом пожалеть. Дай мне немного времени.
– Как?
– Потерпи, я все тебе расскажу.
Они заснули, обнявшись.
А наутро в спальню, подобно рыжему вихрю, ворвалась ее серенити Филомена:
– Значит, так, рагацце. У нас две проблемы: Чикко, кажется, пропала, и я влюблена в Чезаре.
– Что? – воскликнула донна да Риальто. – Карла, ты это слышала? Карла!
Девушка вскочила с постели, растерянно озираясь, ринулась в ванную, заглянула в гостиную и остановилась, бессильно опустив руки.
– Где Таккола?
Филомена подошла к прикроватному столику, на котором белел лист гербовой дворцовой бумаги.
– Проблемы все еще две, – проговорила она, прочитав послание. – Чикко у донны Маламоко, значит, практически нашлась.
– Но?
– Но Карла сбежала. В прощальной записке она просит нас не делать глупостей и по возможности скрыть ото всех ее шестинедельное отсутствие.
