Глава 1
Санни
Блеклые расплывчатые пятна обрастали деталями и становились четче. Шум голосов доносился словно из-под стеклянного стакана. Я несколько раз моргнула, прежде чем смогла различить хоть какие-то силуэты.
— Как вы себя чувствуете? — эхом где-то вдалеке прозвучала фраза.
Монотонный стук бил по голове, будто молот по наковальне, доставляя адские муки. Окружающий мир стал ярче, громче и многогранней. И я никак не могла приспособиться к этой новой остроте.
— Где я? — не сразу узнала свой хриплый голос.
— Вы в городской больнице Лабурга. Вас нашли на трассе за городом и без документов. Вы помните свое имя?
Сделав над собой усилие, смогла рассмотреть, где нахожусь: стерильная палата, рядом с кроватью медицинский аппарат с монитором, а у меня в вене катетер. Три врача с интересом вглядывались в мое лицо.
— Как вас зовут? — повторил мужчина в возрасте со стетоскопом на шее.
— Санни… Саманта Келли. Что произошло?
Понемногу привыкала к рокоту в голове. Звук становился тише, сливаясь с биением сердца. Неужели оно так громко стучит!
— Скорее всего, соматический криз. У перерождённых организм часто дает сбой на первых годах жизни.
— Я не перерожденная. Я — человек, — поправила врача, который перепутал меня с оборотнем полукровкой.
— А анализы говорят об обратном, — он взял документы у коллеги и перелистывал их в поисках какой-то информации. — И, по моим данным, достаточно молодая перерожденная — инфицирование произошло не более трех-четырех суток назад. У вас сильное истощение, Саманта. Видимо, поэтому и произошел криз. Водитель привез вас из пригорода, вы были без сознания. Сказал, что нашел вас в лесу без документов. В момент инфицирования вы должны были быть под присмотром врачей. Не все обращения заканчиваются удачно, вы же понимаете, что это огромная нагрузка на организм:
— Но я не… — я замолчала, видя, как изумленно уставились медики. Если продолжу перечить, запрут в психиатрии. — Я все поняла.
— Хорошо. Тогда проведем несколько анализов, и если результаты будут хорошими, вас отпустят домой. Вас есть кому забрать?
— Да, муж заберёт.
Врач удовлетворённой кивнул, и делегация ушла из палаты. Я не помнила, как попала в больницу и что делала на трассе возле леса, но в одном была уверенна — я не перерожденная. Здесь какая-то врачебная ошибка.
У меня взяли кровь и измерили давление. Кроме общей слабости, не нашли оснований держать под наблюдением и разрешили уйти домой. Я не любила больницы, в них столько боли, что казалось, сам воздух приобрел привкус горечи.
Миловидная темнокожая медсестра в белой форме принесла мои вещи и ушла. Я схватилась за железный бортик, чтобы подняться с кровати, и кисть пронзила адская боль — мои ладони словно проткнули насквозь десятком раскалённых спиц. Я взвыла и увидела на обеих руках полукруг алых точек-шрамов. Этих отметин у меня никогда не было.
Одежда измазана грязью и казалось чужой, но села как влитая: шоколадный джемпер с вырванным куском ткани на плече, плиссированная юбка до щиколоток с оборванным подолом. Чулки больше походили на паутину и сразу же полетели в мусорное ведро. Белье немного успокоило мои волнения — целое и моей любимой фирмы. Оно точно принадлежит мне! Пересиливая боль, мне удалось одеться.
Подходя к зеркалу, боялась увидеть что-то не такое, но к счастью, отражение знакомо. Я выглядела уставшей: под голубыми глазами черные круги, кожа мертвецки белая, и алые губы кажутся накрашенными помадой. На лице нет следов побоев и ссадин, но вот прическа... На черных волосах до плеч сияла белоснежная прядь. Дотронулась до нее — не накладная, но я не помнила, чтобы мелировала прядь. Странно...
На регистратуре позвонила Итану, но он не поднял трубку. Краем глаза заметила отсутствие на пальце обручального кольца — скорее всего, меня обокрали, поэтому я и оказалась в лесу, и одежда в таком состоянии. Сунув руки в карманы, нашла скомканную купюру. С облегчением поняла, что не придется идти пешком через весь город.
Поставив крестик вместо подписи, я покинула больничные стены. С неба срывался мелкий дождик, от холода застучали зубы — на дворе будто осень в разгаре, хотя середина июля. Я обхватила себя руками, пытаясь сохранить тепло.
Поймала у входа машину. Пока ехала по городу, вглядывалась в окно: огромные небоскребы нависали над старинными домами, смотря свысока на сгорбившихся двухэтажных стариков. По узким улочкам тесным потоком, почти касаясь друг друга, скользили машины, люди с грустными лицами шли на работу.
Водитель остановился у жилищного комплекса «Стая». Это был мой первый проект, и купить квартиру здесь было очень символично. Помню, как еще стажером жила на воде с сухарями, выплачивая ипотеку. Из мебели имела лишь матрас, зато сколько места оставалось для моих чертежей и зарисовок! Эскизы будущих зданий были повсюду — я крепила их к голым стенам, они лежали на полу, свернутые в трубочки, подпирали углы. А однажды прогуливаясь по историческому центру Лабурга, я просто влюбилась в старинную церквушку и бесцеремонно уселась на тротуарную плитку, зарисовывая архитектурное произведение искусства в блокнот.
Тогда мы впервые и встретились с Итаном. Позже он назвал меня красивой чудачкой, бесконечно влюбленной в холодные булыжники.
Дверь открыл консьерж Метт. Пожилой мужчина в отутюженной униформе здесь работает столько же, сколько стоит само здание. И это первое знакомое лицо за сегодняшнее странное утро.
— Доброе утро, мисс Келли, — протянул мне ключи.
— Доброе. Вы Итона сегодня не видели?
Консьерж смутился.
— Нет. Не видел его сегодня. Газету?
Поблагодарила и вошла в лифт. Открыла газету, мило ухмыляясь — рядом с заголовком указан неверный год, влетит же кому-то за это! Резко бросило в дрожь — в отражении зеркал в лифте пронеслось и тут же растворилось белое облако. От страха сбилось дыхание, я всматривалась в зеркальные стены, но не видела рядом никого. Сердце колотилось с бешеной скоростью. Призрак? Нет, их не существует.
Двери отворились, выпуская меня. Я опрометью бросилась из лифта в ужасе, обернулась и, врезавшись в кого-то, упала на пол. От падения закружилась голова, сильнее забилось сердце, виски сдавило болью и зрение потеряло четкость. Почувствовала, как меня подняли с ковровой дорожке за шкирку. Пыталась рассмотреть кто это, однако первым почувствовала его запах: терпко-сладкий, с горчинкой, такой приятный, что захотелось прижаться к его обладателю и дышать им.
Сфокусировавшись, увидела широкоплечего мужчину на две головы выше меня. На нем кожаная куртка, из-под которой видна угольно-черная рубашка. Карие глаза полны гнева, густые черные брови недовольно сведены, а чувственные губы крепко сжаты. Приятная внешность искажена гримасой недовольства.
