— Ох, госпожа, вас даже мешок из-под картофеля не изуродует, — заметила служанка.
Дверь распахнулась, и в комнате появился Вторак.
— Время. Хозяин ждет, — недовольно пробурчал.
Я покорно пошла за тюремщиком. Он вел меня по замку, и я грустью рассматривала беспорядок, что творился вокруг. Казалось, берсерки решили сравнять замок с землей в поисках золота Лекантов.
Подтверждая мои страхи, Вторак привел меня не в зал, где проходили официальные ужины и приемы, а в одну из дальних спален в крыле для господ. Даже стучать не пришлось — Самуил стол в дверном проеме, облокотившись на косяк.
На нем была белая рубаха почти нараспашку.
— Проходите, госпожа Лекант. Я уже заждался, — сказал с ироничной усмешкой.
У меня внутри все рухнуло.
— Проходите, госпожа Лекант, — Самуил отошёл в сторону, пропуская меня вперёд.
Я скользнула внутрь, не задерживаясь возле оборотня.
Интерьер комнаты почти не изменился. Исключением стал стол в центре, сервированный на две персоны. С души упал камень, может, зря я себя накручивала?
— К сожалению, зал для приема гостей в неподобающем виде, и я решил пригласить тебя к себе. Ты голодна?
— Если я отвечу «нет», вы меня отпустите?
— Вряд ли, — ухмыльнулся глава берсерков.
Подошел к столу и отодвинул для меня стул. Тяжело вздохнув, я приняла приглашение и заняла предложенное место. Самуил сел напротив. Открыл бутылку вина и разлил в два бокала. Я сразу же узнала фирменное оформление этикетки вина — из погреба Лекантов. На столе стояла утка, запечённая с овощами, и прочие закуски.
Несмотря на соблазнительный аромат, аппетит заснул крепче крепкого. Набравшись храбрости, я решила не ходить кругами.
— Зачем вы меня позвали? В комнату нам подают хорошую еду, я не голодаю.
— Мне иногда бывает скучно ужинать одному. Военные походы утомляют, хочется провести вечер в приятной компании.
— Уверена, дома у вас есть кому скрасить досуг. Ваша жена по вам не скучает?
Самуил взял бокал и сделал глоток, не отрывая от меня глаз.
— Думаю, не скучает. У нее сейчас другие заботы. Ты мне ее напоминаешь, Агнежка. Я бы сказал: вы как две капли воды… Невкусная еда? — заметил, что я не притронулись. — Или боишься, что я отравлю тебя, как брата твоего мужа?
— Не боюсь, — взяла бокал и сделала быстрый глоток.
Все лучше, чем рассердить Самуила.
— Но ты права, я не только накормить тебя хотел… Я сел писать послание твоему супругу и посчитал для достоверности приложить отдельное письмо от тебя.
Самуил поднялся с места и взял c прикроватной тумбочки лист бумаги.
— «Дорогой враг, — читал вслух текст письма, — хочу поставить вас в известность, что ваш родовой замок пал вместе с городом, в котором он находится. В моей власти оказалась ваша супруга Агнежка. Я предлагаю вам перемирие, если вы встанет на колени перед всеми моими людьми и попросите прощение за содеянное. Только после этого наша вражда прекратится…» Как вам содержания письма, Агнежка?
— Горан никогда не выполнит ваших требований.
— Я на это и рассчитываю. Хотя я бы посмотрел на стоящего на коленях волколака перед толпой берсерков. Уверен, было бы занятое зрелище.
— Вы чудовище, — не выдержала я.
— Как и твой муж, дорогая. Но это ещё не всё. Я же не прочел до конца, — он опустил взгляд в написанное: — «…Если мои требования не будут выполнены в кротчайшие срок, то непобедимые воины-берсерки разобьют остатки твоего войска, а твою супругу»… Вот на этом месте я и застопорился. Решил спросить совета у тебя. Как думаешь, что его больше всего впечатлит?
К горлу подступил ком.
— Мое убийство? — прошептала еле дыша.
— Зачем так упрощать? Можно же подойти к делу с фантазией. Например, отдать тебя моему взводу для утех. Суровым бойцам не хватает женского тепла. Как тебе идея?
Трясущимися руками взяла бокал и сделала глоток.
— Горан вас из-под земли достанет. Вы не жилец.
— Сомневаюсь, что ему удастся до меня добраться, — ухмыльнулся мерзавец. Самуил подошёл к столу и отодвинул в сторону мою тарелку. С прикроватной тумбочки принес мне перо с чернилами и бумагу. Положил все передо мной. — Пиши, я продиктую… — Я обманула кончик пера и приложила к бумаге. — «Дорогой супругу, прими требования Самуила, иначе мне не жить. Агнежка».
Я исправно вела пером, но писала совсем другие слова: «Дорогой супруг, не принимай требования Самуила. Он мерзавец. Агнежка».
Поначалу Самуил не обратил внимания на содержания моего послания. Но, взяв в руки и внимательно перечитав, не удержался от смеха.
— Ты полна сюрпризов!
— Я бы оставила мой вариант. Он поймет, что его писала именно я.
— Проверь, Горан в этом не усомнится, — таинственно ответил берсерк и переложил мое письмо к своему. Я не успела вскрикнуть, как Самуил резко обернулся с блестящим кинжалом в руках и одним движением отсек мне прядь волос. — А вот и доказательство.
— Что-то мне вообще есть перехотелось… навсегда.
Пыталась справиться с пережитым волнением. Самуил присел на край стола, нависнув надо мной:
— Все намного сложнее, чем ты думаешь, Нежка. Скажи, кто был тем берсерком, что оставил на тебе эти сияющие орнаменты?
— Какие орнаменты?
— Те, что выглядывают из-под твоего платья. Это свадебные орнаменты, такими берсерки метят своих невест. Откуда они могли появиться у жены волколаков?
— Это вас не касается, — я судорожно соображала, как выкрутиться из этой ситуации. — Этот человек уже мертв.
— Ложь. Если бы он умер, орнаменты исчезли бы с твоего тела.
Меня кинуло в жар — значит, колдун и Анрэй, что погиб от рук Горана, совершенно разные люди. Возможно, он даже присутствует в этом замке.
— Мне нечего вам ответить. Я не знаю имени и лица этого человека.
— Ты прямо кладезь тайн. Чем больше тебя узнаешь, тем интереснее становится. Ответь на один вопрос.
— Какой? — бесцветно прошептала.
— Кто в постели лучше: берсерк или волколак?
Подскочила, как на иголках. Вино застелило разум, не думая о последствия, я со всей силы залепила мерзавцу пощечину. От удара Самуила развернуло в сторону. Когда он повернулся, его взгляд был полон ярости.
Самуил схватил за шею, потянул к себе и накрыл губы поцелуем, тараня языком рот. Накинулся с хищным голодом, игнорируя бессильные попытки вырваться. Заломил за спину руку, упиваясь своей силой. Орнаменты на теле засияли, как в ту ночь, когда колдун нанес их.
Берсерк это тоже заметил. Перестал тревожить губы лютыми поцелуями и самодовольно произнес:
