Эта готовность юной графини постоять за себя вместе с тонкой хрупкостью девичьего тела заставила маркиза усмехнуться, пока он не расслышал:
— Вы говорили о волках в овечьей шкуре? — Наследница рода Ершовых безрезультатно пыталась высвободиться из объятий министра, что только распаляло гневный румянец на ее щеках. Надо же, а ведь цесаревич был прав насчет нее. Если девчонка и вправду невиновна, уже на первом петергофском балу на ее руку найдется немало желающих, и фамильные состояния двух богатейших родов империи будут играть далеко не первостепенную роль. — Так вот, маркиз, запомните: если мне выпадет шанс, я с радостью проткну клинком ваше сердце!
Она сделала еще несколько попыток вырваться и под леденеющим взглядом Левшина добавила:
— Хотя сомневаюсь, что оно у вас есть. Человека с сердцем едва ли могли назначить чиноначальником кабинета его императорского высочества!
Каждое произнесенное слово болезненно вонзалось в министра. Он мгновенно перестал улыбаться: значит, вот как о нем думает молодая графиня? А ведь она стала первой, кто смотрел на него без тени восхищения, а лишь с нескрываемым страхом и несокрушимой ненавистью. И маркизу впервые пришло в голову, что этот взгляд, исполненный бури нелегких переживаний, был многословнее прочих.
Медленно отодвигаясь от нее, Николай Георгиевич сначала отпустил узкие ладони, лишь после этого полностью отстранившись от девушки.
— Вы нравы, графиня. У меня нет сердца. — Маркиза и самого накрыло ураганом эмоций, которые он едва ли понимал. Гнев? Обида? Или еще что-то, о чем даже думать слишком опасно? — Но это и к лучшему, ведь вонзить клинок мне в сердце хотите не только вы.
И его сиятельство отошел вглубь полутемной комнаты, остро пахнувшей чем-то незнакомым.
Кабинет главы алхимического факультета оказался небольшим. Под самым окном стоял длинный двухуровневый стол, сплошь уставленный всевозможными емкостями с содержимым разного цвета. Чуть ближе к стене — еще один, как две капли воды схожий с предыдущим.
Однако даже несмотря на то, что задержание графа случилось три дня назад, из некоторых склянок до сих пор шел пар, а кое-где материя все время преображалась, представая перед глазами то в одной, то в другой форме… В целом же создавалось впечатление, что граф Ершов просто отошел по делам на несколько минут.
Отогнав прочь неприятные ощущения, маркиз напомнил себе о главной цели: он должен найти хоть какой-то ориентир, способный натолкнуть его на разгадку тайны ливиума.
Перебирая пальцами бутыли и скребки, Николай Георгиевич пристально вглядывался в предметы. Если его догадка верна, то понадобится всего одна вещь. Но выбрать ее нужно верно, потому как ошибочный след уведет их слишком далеко, и тогда корона не удержится…
А что, если попросить помощи у Ольги? Она наверняка должна что-то знать. Старая семейная легенда, один и тот же рассказ отца, воскрешаемый в памяти…
— Что вы знаете о последней разработке вашего отца? — Маркиз продолжал перебирать дымящиеся колбы, пытаясь найти хотя бы что-то, напоминающее жидкое золото. Но старый граф, похоже, был слишком умен и осмотрителен, чтобы оставить наработки такой важности у всех на виду. — Вы слышали о ливиуме?
Николай Георгиевич обернулся к графине, растерянно и с любопытством оглядывавшейся по сторонам. Неужели…
— Вы ведь никогда прежде не бывали здесь? — понял свою ошибку огненный маг. — Верно?
От прямого вопроса Ольга сразу вздрогнула и тут же нехотя замотала головой.
— Вы думали, я смогу помочь? — В ее голосе сквозила бездна боли, и маркиз удивился, как она жила все эти годы: одна, среди совершенно чужих ей людей. А ведь наверняка наследницы высоких родов не щадили ее, при первой же возможности указывая на весьма сомнительное место в очереди престолонаследия. — Я сказала вам правду, ваше сиятельство. Отец стыдился меня за то, что унаследовала его, а не материнскую кровь.
Постаравшись сделать заинтересованный вид, девушка отвернулась к стене, на которой висело множество наполненных доверху мешочков из льняного полотна, но этим жестом ей не удалось обмануть министра. Плечи ее чуть приподнялись, а потом беззвучно дрогнули. И она снова спрятала непослушные пальцы в складки темной юбки.
Пронаблюдав за графиней сутки, маркиз понимал: этот жест используется ею, чтобы вернуть состояние покоя. Что ж, похоже, разгадку тайны ливиума придется отложить на неопределенный срок.
Николай Георгиевич в душе обругал себя за эту оплошность: все же времени до бала оставалось совсем немного. Значит, нужно постараться хотя бы найти что-то из вещей с энергетическим слепком одного лишь графа, чтобы разгадать другое. Духовная друза соврала ведь не просто так…
Бросив мимолетный взгляд в окно, маркиз с сожалением заметил, что солнце с каждой минутой поднимается все выше, и потому пришлось поторопить девушку:
— Разрешите?
Времени мало, а вещей много, даже слишком. И почти на каждой из них огненная стихия узнает крупицы какого-то дара. Эти вещицы боевой маг отставлял в сторону, сразу догадавшись: не подходят, ведь титул четвертого графа Ершова — дарованный, и древняя кровь ему не принадлежит. Значит, нужно искать что-то чистое, без магического следа.
Левшин коснулся рукой аккуратной ладошки молодой графини, позволив огню лизнуть шелковистую кожу.
«Нежно, — шептал он, призывая стихию к порядку. — Не навреди».
Он нарочно не следил за реакцией Ольги, чтобы вновь не сбиться с поиска и не потерять контроль уже в третий раз. И лишь когда достиг нужной концентрации, понял, что нужно искать.
Родовой слепок вышел не слишком правильным, с небольшими дефектами, но он явно отличался от всего, что окружало непрошеных гостей в кабинете графа. И маркиз, расположив его на ладони, позвал.
Энергия откликалась плохо, вяло, и это наталкивало на дурные мысли: тот, кому она принадлежит, либо мертв, либо близок к смерти.
И все же ему удалось. Серая комната озарилась слабым огоньком. Всего одним, чего и следовало ожидать, потому как в кабинете давно прошел обыск и все мало-мальски интересное должно уже нумероваться в министерстве. А вот эту вещь почему-то не забрали. Не нашли?
Маркиз нагнулся к столу, пройдя рукой по ящикам. Все открыты, но слепок откликается не здесь, не в одном из них. Тогда где?
Он присел, пробегая руками под столом. Тоже пусто! А энергия зовет, и в этом нет никакого сомнения. Не останавливаться!
Встав на колени, Николай Георгиевич заглянул под стол. У самого стыка крышки и боковой границы заметил мелкую выемку, по форме напоминавшую полукруг. Быть такого не может! И все же…
— Ольга, дайте мне ваш родовой перстень! Быстро!
Девушка повиновалась. Послушно сняла единственное украшение с пальца, протянув его на раскрытой ладони. И когда то легло в выдолбленный паз, с глухим щелчком открылся небольшой тайник, в котором покоилось не что иное, как белесый кристалл.
